Страсти по Лейбовицу. Святой Лейбовиц и Дикая Лошадь
Шрифт:
Первым делом Коричневый Пони отправился совещаться с аббатом Олшуэном.
Чернозубу придется сообщить желтой гвардии плохие новости. Но сначала он решил устроиться в гостевой келье.
— Ты все еще здесь! — воскликнул он, входя.
— Нет-нет, — сказал Онму Кун, контрабандно доставлявший Зайцам оружие. — Второй раз я вернулся после вашего отъезда, — он основательно налился вином, и его обуревало желание поговорить. — Ты знаешь, что Виджусы и духи Медведя у Зайцев выбрали меня вождем?
Нимми усомнился в его словах, и не придал им значения. Глядя на разбросанное военное снаряжение, Нимми понял, что товарищи погибшего Ве-Геха, продолжая много и тяжело работать в аббатстве, участвуя в литургиях, обучая послушников бою без оружия,
Вернувшись после разминки во дворе, они встретили его улыбками и рукопожатиями, но Онму, разражаясь смехом, продолжал болтать о своих приключениях в провинции, и воины вежливо слушали его. Только их взгляды спрашивали: «Где Ве-Гех? Что с ним?» — но им приходилось ждать, когда контрабандист заткнется.
Тот факт, что Коричневый Пони умело обихаживал церкви в провинции, облегчил Онму Куну продажу оружия, сказал контрабандист, ему достаточно было спросить священника, видел ли он кардинала Коричневого Пони, когда тот направлялся в Ханнеган-сити. Если священник отвечал, что нет, Онму Кун торопливо убирался восвояси. Если же при встрече настоятель проявлял хоть толику энтузиазма, это говорило, что тут существует группа партизан, которым нужно оружие. У одного из них существовала благотворительная организация, которая называла себя Рыцарями Пустого Неба. Он снабдил их не только оружием пехоты, но и специально съездил, чтобы притащить им три пушки, которые стреляли или ядрами размерами с персик, или крупной картечью, что вряд ли было нужно для благотворительности. По словам «вождя» Онму, Рыцари смазали каждую пушку маслом, заколотили их в надежные ящики и, вырыв могилу на церковном дворе, ночью захоронили их.
Чернозуб что-то вежливо бормотал в ответ, но наконец повернулся спиной к подвыпившему контрабандисту и оказался лицом к лицу с пятью воинами, которые выжидающе смотрели на него темными глазами с косым разрезом. Его угнетало чувство стыда, что он не смог облегчить пребывание иностранцев в этой чужой для них земле, но Нимми не мог найти лучшего объяснения, что он не Вушин.
— Брат Ве-Гех был убит, когда защищал своего суверена, — сообщил он, повысив голос, чтобы заглушить Онму. — Я слышал, но не видел, как это случилось. Раздались три выстрела. Когда я заглянул в дверь, он уже лежал ничком и вокруг стояли четыре человека, держа его на прицеле. Он сжимал оружие, вырванное у одного из охранников. Если он и стрелял, то, должно быть, промахнулся. Мне очень жаль. Была ли то ошибка или нет, но он доблестно выполнил свой долг до конца. Он был куда лучшим монахом, чем я.
— Это было ошибкой? — спросил Джинг-Ю-Ван, старший среди них.
— Кто были эти четверо? — захотел узнать Гай-Си.
— Получил ли он последнее помазание? — спросил Вусо-Ло. — Достойно ли его похоронили?
— Можем ли мы попросить аббата Олшуэна отслужить по нему мессу?
Нимми попытался ответить на часть этих вопросов и извинился, что не может ответить на остальные. Он завершил разговор обещанием, что поговорит с Олшуэном относительно заупокойной мессы для благоденствия души Ве-Геха, и сразу же направился в кабинет аббата.
Дверь была открыта. Коричневый Пони, обращаясь к аббату, сидел за его столом, а Олшуэн расположился в кресле.
— Позор, что монополия на услуги телеграфа принадлежит Ханнегану, — посетовал кардинал, кончая писать письмо, которое, в чем Нимми не сомневался, было адресовано курии в Валане. Он повернулся боком к столу, чтобы взглянуть на аббата, и, увидев в дверях Нимми, кивнул ему, после чего продолжил: — У Церкви есть деньги, чтобы нанять техников Филлипео. Мы можем протянуть линию отсюда до Валаны и, может быть, от Валаны к Орегонии.
— Да, денег достаточно, — сказал аббат. — Но вот как быть с медью? Я слышал, что Ханнегану пришлось конфисковать все мелкие деньги, горшки, кастрюли и церковные колокола. Медь можно купить. Только кто ее
— Мне говорили, что серебро проводит электрическую субстанцию еще лучше, чем медь. Сомневаюсь, что это практично, но источник серебра у нас имеется.
— Да? Где же?
Коричневый Пони сменил тему разговора. Он протянул Олшуэну письмо и спросил:
— Что вы об этом думаете? Входи, Нимми, входи. Взяв письмо, аббат стал читать его, держа лист так, чтобы Чернозуб при желании тоже мог ознакомиться с ним:
«Кардиналу Сорели Науйотту, Секретариат необычных духовных явлений, от кардинала Элии Коричневого Пони, апостольского викария всех орд.
Non accepto! [90]
Вы знаете, что без оповещения всех кардиналов континента созвать конклав невозможно. Курия должна была рекомендовать Его Святейшеству уточнить законы и об отставке, и о созыве конклава, и я не могу поверить, что он сочтет законным конклав, который курия все же созовет. И вы знаете это, и я знаю. Хотя, должно быть, мы представляем меньшинство среди членов разгневанной Священной Коллегии.
Мое пребывание в заключении у Ханнегана вынудило Его Святейшество подать в отставку. Но сейчас я на свободе и молю Бога, чтобы Папа пересмотрел свои взгляды. Теперь он не связан с решениями, принятыми под давлением шантажа; пусть он отменит свою отставку, сообщив, что она была вынужденной. Если же он откажется, то в таком случае он должен собрать в Валане всех кардиналов (включая и меня — я нахожусь тут, в аббатстве), дабы избрать того, кто в строгом соответствии с существующими законоположениями унаследует престол святого Петра.
Однако я ценю иронию избрания в Папы человека, которого Ханнеган только что выпустил из-за решетки. Он заключил своеобразную торговую сделку. И тем не менее я снова говорю «Non accepto», и вы, Сорели, знаете, что я не могу поступить иначе.
Я жду указаний от своего суверена-понтифика, Папы Амена, и когда они появятся, я буду вам весьма признателен, если сможете послать сюда с ними Вушина».
90
Не принимаю! (лат.).
— Вы спрашиваете, что я об этом думаю? Откуда мне знать? — затряс головой Олшуэн. — Во имя Господа, милорд, я всего лишь монах обители Лейбовица. Я не аббат Джарад. Здесь мое единственное призвание, здесь мой Бог, и хотя я слуга Святой Матери Церкви…
— Ох, перестаньте. Стоп, стоп, прошу вас! Простите, что показал вам письмо. Джарад отказывался от красной шапки, но Линус Седьмой настоял. Я это знаю, и, скорее всего, вы тоже.
— Я пытаюсь припомнить, милорд, отказывался ли когда-нибудь здешний аббат от требований своего папы?
— Может, и нет. Но что вы скажете, если Амен Спеклберд сделает вас кардиналом?
Олшуэн замялся, прежде чем ответить:
— Да. Пусть даже от него, — ясно было, что и те, кто знал его лишь по слухам, испытывали симпатию к старому священнику, отшельнику и чудотворцу, который стал папой. Но среди тех, кто преклонялся перед властью, похоже, только Коричневый Пони испытывал к нему глубокую привязанность.
Нимми передал просьбу людей Джинг-Ю-Вана почтить память их погибшего собрата, и Олшуэн пообещал отслужить мессу. На следующее утро Коричневый Пони послал Чернозуба с письмом и достаточным количеством золота в Санли Боуиттс, чтобы нанять курьера с двумя Лошадьми, который быстро доставит послание в Валану. Посланник пообещал, что будет мчаться от рассвета до заката и даже по ночам, если хватит луны. В Валане, если его не заменит Вушин, он будет ждать ответа.