Страстная неделя
Шрифт:
Пётровская глубоко вздохнула.
— А ну! — махнула она рукой в сторону Ирены. — Двигай отсюда! Чтобы духа твоего здесь не было!
По другую сторону проволочной сетки столпились жильцы соседнего дома.
— Глянь! — толкнул товарища мальчишка с самокатом. —
Тот кивнул головой. Он все почесывал свою ногу.
Все остальные молчали. Даже Вацек перестал реветь.
— Пани Пётровская, нельзя же так… — шепнула пани Осипович, держа за руку все еще оцепеневшего Стефанека.
Та обернулась к ней и подбоченилась.
— Чего это нельзя? — вызывающе ответила она. — Может, она откажется, что не жидовка, мол? Пусть-ка откажется! Ну-ка, — двинулась она на стоявшую неподвижно Ирену. — Посмей отказаться!
Ирене почудилось, что та хочет ее ударить.
— Не смейте трогать меня! — шепнула она.
Пётровская презрительно рассмеялась.
— Да кто станет тебя трогать?
Она огляделась вокруг и, чувствуя свое превосходство, повелительно крикнула:
— Ну, чтоб духа твоего здесь не было! В гетто возвращайся, там найди себе Сруля! Ну!
— Пани Пётровская… — снова шепнула жена Осиповича.
Но та вскипела злобой.
— Ну! Ясно тебе? Вон отсюда!
В этот момент Тереска шевельнулась на руках тощего Осиповича. Открыла глаза.
— Где мамочка? — шепнула она.
— Приедет, — склонился он к ней, — сейчас мамочка приедет.
— А Влодек?
— Тоже приедет.
Среди людей, избегавших смотреть на нее, Ирена стояла все так же не
— Хорошо, я уйду! — сказала она неестественно громко.
И, уверенная теперь в своем превосходстве, взглянула в глаза Пётровской.
— Но твой щенок пусть поломает себе руки и ноги…
Пётровская побледнела, открыла рот, растерялась. Только прижала к себе Вацека и заслонила руками его лицо.
Ирена взглянула на окружавшие ее, смущенные, теперь ставшие вдруг испуганными лица. И почувствовала в себе радость, обжигающую, злобную.
— А вы все, чтоб вы сдохли, как собаки! — выплеснула она из себя мстительно, не сознавая, какие слова произносит. — Чтобы вас огнем выжгли, как нас! Чтобы всех вас перестреляли, перебили…
Она вдруг повернулась и в мертвой тишине, наступившей вокруг, медленно пошла к выходу. Отворила калитку, перешла наискосок улицу и направилась дальше по тротуару ровным, спокойным шагом. И только свернув в боковую улочку, когда никто из дома уже не мог ее видеть, пошла быстрее. Потом побежала.
Вскоре она была уже на трамвайной остановке, там вскочила в отъезжавший вагон. Он был почти пуст. Мало кто в столь поздний час, да еще в Страстную пятницу, ехал в город. Издалека слышалась сильная канонада, и кровавое зарево пылало над гетто средь клубов черного дыма.
1943