Страстные сказки средневековья Книга 2.
Шрифт:
– Эта ваша песня, вчера, - взволнованно спросила она,- кто её автор?
– Я,- признался Вальтер,- она вам пришлась по душе?
Спутница тихо рассмеялась.
– Можно подумать, что найдется девушка, которую не заденет такое признание в любви! Но я не понимаю..., я вас не помню! Когда вы могли увидеть меня раньше, чтобы посвятить столь прекрасный мадригал?
Можно было сказать правду, и как знать, вдруг она бы поверила ему, но... зачем? Чтобы дать ей возможность нанизать ещё и его сердце в свое ожерелье несчастных влюбленных?
– Я впервые
Гуго ему ни о чем подобном не рассказывал, но младшему брату и не нужно было много знать, чтобы догадаться, при каких обстоятельствах такая девица могла подарить надежду его брату. Выходило, что только на турнире - там, где тому не было равных.
Ульрика звонко расхохоталась. И столько в её смехе было пренебрежения, что у младшего фон Валленберга тошнотворно сжалось сердце предчувствием неминуемой беды.
– О, этот страшный медведь! Представьте себе, уродливый, словно тролль, трирец вообразил себя влюбленным в меня! Разве не смешно?!
– Смешно,- согласился взбешенный Вальтер, но, протянув бессердечной кокетке руку, предложил немного прогуляться,- вечер великолепный! А как вы относитесь к его страсти? Она оскорбляет вас?
– Почему же?
– удивилась та.
– Пусть сражается на ристалище, прославляя мою красоту! Знаете, был некий Бернар дю Геклен...
– Конечно, я знаю имя освободителя Франции, но причем здесь трирец?
– Он тоже был уродливым, но всю жизнь положил на служение даме Тоффане! Почему бы этому фон Валленбергу не служить мне так же?
В общем-то, обычная история для рыцарских времен. Но подобные куртуазные выверты были не в чести у фон Валленбергов, фамильной чертой которых был хладнокровный прагматизм. Идеалы рыцарства, конечно, достойны уважения, но рисковать жизнью за внимание женщины, которая принадлежит другому, было с точки зрения потомков этого рода, вопиющей глупостью!
– А вы тем временем выйдите замуж за маркиза де Моле?
– Разумеется! Де Моле богаты и влиятельны, да и не выбрала бы я никогда в спутники жизни, какого-то уродливого бастарда! Но любить и прославлять себя - запретить не могу!
– девушка победоносно вздернула хорошенький носик.
– Я думаю, что трирец должен быть счастлив хотя бы этим! Любовь ко мне может освятить его жизнь и прославить имя!
– Надеюсь, вы не говорили с ним об этом?
– Ревнуете?
– кокетка игриво ущипнула Вальтера за руку.
– Не надо! Вы такой красавчик, что глупо ревновать! Но когда фон Валленберг заговорил со мной о любви, я,- она притворно вздохнула,- не смогла его оттолкнуть! Ведь он почитает меня словно мадонну! Его чувства чисты и возвышенны!
Не больше и не меньше! Вальтер прекрасно знал своего брата, и был твердо уверен, что единственное, чего тот хотел от этой девушки сейчас целомудренно прикрыто юбками и к высшей любви не имеет никакого отношения.
Но оставался невыясненным ещё один вопрос!
–
Покосившись на девицу, Вальтер заметил, как лукавая улыбка изгибает нежные губы.
– Менестрель, столь прекрасно поющий о своей любви, всегда найдет уголок в сердце дамы!
Итак, все нашло свое объяснение - пока эта крошка гостеприимно разверзнет бедра перед деньгами и положением де Моле, его брат будет, как последний придурок, махать, прославляя её красоту, мечом, а ему отведена роль нового Петрарки - петь о красоте платонической любви к замужней даме. Веселенькую жизнь им уготовила эта тщеславная, помешавшаяся на собственной красоте вертихвостка!
Холодное бешенство, забурлившее в груди Вальтера, не находя выхода, сделало единственное доброе дело - оно погасило огонь, пылающий в его душе. Вальтер влюбился в Ульрику за несколько мгновений, практически за такой же срок её и разлюбил.
– Уже поздно,- продемонстрировал он нарочитую заботу,- как бы вас не хватились дома?
– О, не беспокойтесь,- поспешно заверила его Ульрика,- я периодически навещаю свою старую тетку. А у неё настолько плохо с памятью, что она тот час забывает обо мне, стоит мне пересечь порог её дома!
– А не могли бы вы, как-нибудь отправиться к ней ночевать?
Вальтер шел наобум! Девушка укоризненно рассмеялась.
– Однако..., вы дерзкий менестрель!
– О, вы меня не правильно поняли,- фон Валленберг продемонстрировал испуганное смущение, - я хотел бы без помех спеть песни, которые сочинял, грезя о вашей красоте! Разве я бы осмелился посягнуть на вашу честь? Она для меня священна..., но если вы мне не доверяете, то пусть единственным слушателем моих виршей будет месяц на небе!
Такая приманка не могла не сработать. Тщеславная самовлюбленная девица была настолько в восторге от себя, что не осталась равнодушной к такой грубой лести. Но, видимо, остатки здравого смысла все-таки восставали против подобного безрассудства, поэтому Ульрика колебалась.
– Вы можете прихватить с собой служанку, и даже не одну!
Последний аргумент убедил красавицу в чистоте его намерений.
– Ладно,- улыбнулась она,- через два дня на этом же самом месте!
– Я не сомкну глаз, пока снова не увижу вас! Вы - моя муза, моя песня и мое исстрадавшееся сердце!
Глаз ему действительно сомкнуть за это время практически не пришлось - ведь так сложно организовать бесследное исчезновение девицы такого ранга. Надо все предусмотреть и все учесть!
А главное, нехватка нужных людей!
Валленберги испокон веков занимались похищением людей, поэтому бароны натаскивали своих наследников охотиться на двуногую дичь чуть ли не с пеленок. О, это была целая наука - как правильно выследить нужного человека, как заманить его в ловушку, как ловко замести следы. Вальтер уже давно участвовал в вылазках отца и был свидетелем многих пленений, но впервые ему предстояло все сделать самостоятельно.