Стратегия

Каллихен Кристен

– Ты правда девственник, мужик?
– Бесцеремонный уебок, что так и нарывается получить кулаком в лицо, хихикает.
– Ну, теперь-то уж нет, а? Эта сладкая малышка...

– Скажешь еще слово и лишишься языка, - выкрикиваю я.

Таксист бледнеет и быстро отводит глаза. Черт. Он мог бы выбросить меня из такси, и я бы застрял на обочине чертового шоссе, пока Фи страдает. Заставляю себя дышать.

– Ты говоришь о моей даме, понимаешь?
– Таксист кивает, его взгляд мечется между мной и дорогой перед ним.

–

Ага, мужик. Это круто. Гм... не подумай, что я сказал так из неуважения.

Я стискиваю зубы, пытаясь успокоиться.

– Если бы ты мог побыстрее доставить меня домой.

– Конечно, мужик. Конечно. Без проблем.

На этом мой болтливый таксист ускоряется.

Я ОЖИДАЮ УВИДИТЬ Айви и Грея у себя дома, так как дал Грею код доступа. Они были ближе к Фи. Грей играл игру в Атланте, и Айви с малышом навещала своего отца. Чего я не ожидал, хотя, вероятно, стоило, так это того, что папа Фи и Айви, Шон Маккензи - мой со-агент - будет тоже здесь.

Дерьмо.

Он выглядит не очень радостно.

Шон или БигМак, как его часто называют, отыграл свое в NBA. Два метра ростом, он кажется крайне долговязым и мрачным, как своего рода современный Авраам Линкольн. А те яростные взгляды, что он бросает прямо сейчас, говорят о том, что Шон не прочь порвать меня на куски. В данный момент я мог бы что-то соврать, но он - папа Фи. Если выберу этот путь, он станет частью моей жизни навсегда, а это значит, что лучше быть с ним в хороших отношениях.

Он не ждет того, что я положу сумку, сразу нападая.

– Какого хрена ты сделал, Декстер?
– Он делает шаг вперед, словно может ударить.

Грей тоже подходит ближе.

– Полегче, Шон.

Шон бросает на него сердитый взгляд и возвращает внимание ко мне.

– Я задал тебе вопрос.

– Я облажался. И это съедает меня.

– Это и так ясно, Шерлок.

Мой взгляд следует мимо него к Айви, которая необычно бледна и молчалива сейчас.

– Фи? Она здесь? Она...
– Дерьмо. Я не могу сформулировать слова. Сожаление - агония, убивающая меня изнутри.

Она кивает и указывает в сторону лестницы.

– Она спит.

Моя сумка падает на пол, и я двигаюсь.

– Куда это ты, на хрен, собрался?
– кричит Шон.

– Туда, где я нужнее.
– Я не оглядываюсь.
– Можете наорать на меня позже.

Глава 39

Фи

В СПАЛЬНЕ ТЕМНО и прохладно, одеяло тяжелое и теплое. Я люблю эту кровать. Она большая, матрас упругий, но плюшевый сверху, белье мягкое и белоснежное. Кровать Итана. Наша кровать. Но она пахнет им, специями и теплом.

Я притягиваю подушку ближе и вздыхаю. Но звук открывающейся двери вынуждает напрячься.

Полоска света падает

на кровать, а затем исчезает, когда дверь осторожно закрывается. Я сильнее обнимаю подушку, пытаясь держаться, пока Итан подходит ко мне. Мне не нужно его видеть, чтобы знать, это он.

Теперь он - моя кровь. Я знаю его, он словно мое собственное дыхание.

Кровать скрипит, и он проскальзывает под одеяло, убирая подушку и притягивая меня в свои объятия. Я заваливаюсь ему навстречу, всхлип срывается с уст, не смотря на все мои усилия сдержать его.

– Итан.
– Оборачиваю конечности вокруг него, крепко цепляясь.

– Вишенка, детка.
– Его объятия настолько крепкие, что почти больно. Я люблю это. Он держит меня так, словно пытается сделать частью своего тела - сильного, выносливого, стойкого против дерьма, что мир бросает нам в лицо. Его ладони гладят меня по волосам, по спине, везде, куда он может дотянуться.

– Дорогая, - шепчет он.
– Вишенка... Я...
– Прерывистое дыхание покидает его, и он вздрагивает.
– Блядь. Мне так жаль. Мне пиздец, как жаль.

Я цепляюсь за него, сжимая в кулаки его волосы.

– Все нормально.

– Нет, - вскрикивает он, низким и злым голосом. Затем глубоко вдыхает, собирая мои волосы.
– Это моя вина. Я подвел тебя.

Его голос кажется таким сломленным, что я поворачиваю голову и целую потный кадык на его шее, ощущая, как он движется, когда парень сглатывает.

– Что случилось?
– спрашиваю я.

Итан снова сглатывает, еще раз его пронизывает дрожь. Его губы прижимаются к моей голове, когда он глубоко и напряженно вдыхает. И я боюсь. Что он сделал?

Когда Итан начинает рассказывать мне о случившемся, я больше не боюсь. Я в ярости. Она накрывает меня, словно лесной пожар, разжигая кровь и ускоряя биение сердца.

Он заканчивает рассказ, устало вздыхая, его голова наклоняется, словно он больше не может ее удерживать.

Я склоняюсь над его лицом, прикасаясь к щекам так, чтобы он поднял голову. Его мрачное выражение больно видеть.

– Хочешь услышать что-то смешное?
– спрашиваю я.

Он хмурится.

– Что?

– Мой разум зашел в тупик на моменте о голой женщине в твоей постели.

Грустная улыбка пересекает его лицо.

– Это было наименее важной частью всей истории, Вишенка.

– Знаю. Но у меня появилось безумное желание выследить ее и врезать кулаком ей в сиську.

Итан смеется, словно не может сдержаться.

– Ее сиську? Это... до странного конкретно.

Я пожимаю плечами.

– В данный момент я мыслю не очень рационально.
– Мои глаза снова начинают слезиться.
– Думаю, у меня сиськи вместо мозгов.

Как будто слово "сиськи" стало переключателем, я начинаю плакать и кричать так, что моя грудь вздымается. Итан матерится и крепче меня обнимает, прижимая к своему телу еще раз.