Страж империи

Посняков Андрей

Придя в себя, Алексей засобирался на болото. Для виду спросил у старосты лук – зайцев-тетеревов пострелять.

– Да ты попадешь ли?

– А что бы мне не попасть? – подмигнул хозяину гость. – А не попаду сейчас, так хоть ягод поем. Есть на болотине ягоды-то?

– Да есть.

– А шайка никакая не завелася?

Епифан лишь прищурился, да махнул рукой – иди, мол, спокойно, только в болотине не утони, милый друже.

Алексей и пошел. Вдоль реки, по знакомой тропке. По пути в омутке искупался – ух, и водичка уже – прямо мороз по коже! Вынырнул, да скорее на берег, на солнышко… Прислушался – а вроде как кто-то рядом смеется?

Голову

повернул – пастушонок! Белоголовый, веснушчатый.

– Ты что тут?

– Стадо пасу дяденько.

– Я вижу, что стадо, – протопроедр с усмешкою обозрел трех неказистых коровенок и двух телков. – Ты чей?

– Миколаихой матушку кличут… Вдова.

– А-а-а… Постой! А староста говорил – ты в болоте утоп?

– То не я, господине, то брат мой старший. Вместе пасли, там трава густая, сочная… А телок наш – оп – и в трясину. Братец вытаскивать, а меня послал людей звать. Пока бегали… – парнишка смахнул слезу. – Давно уж отпели братца.

– Ну, ладно, ладно, не хнычь, – опустил глаза Алексей. – Всякое в жизни бывает. На болотце-то эта тропа?

– Эта, господине.

Алексей хотел было бросить что-то вроде – «тамбовский волк тебе господине», так, со злости похмельной – да передумал, жалко вдруг стало парня. Леденцом бы угостил – да был бы леденец, а так – нечем. Ну и ладно – хоть добрым словом:

– Вижу, ловок ты управляться со свои стадом.

– Да уж, – паренек зарделся и с гордостью шмыгнул носом. – Уж не безрукий.

Поговорив с пастушком, молодой человек зашагал себе дальше к болоту, про себя отмечая, что со времени прошлого посещения ведущая к трясине тропа стала заметно шире, да и вообще светло как-то стало – и кустов и деревьев мало. А раньше-то, раньше этакие заросли были, целые, можно сказать, лесища! Разбойники шайками прятались. И что теперь? Это если так дальше пойдет, к Черному болоту можно будет на иномарке подъезжать… то есть тьфу – на телеге.

Чем дальше шагал Алексей, тем больше понимал, что все опасенья его бессмысленные – по-прежнему хватало здесь и густых кустов, и непроходимых зарослей, и буераков… Вот и лес пошел, чаща…

Выйдя на гать, молодой человек замедлил шаг и дальше пошел осторожненько, помнил – шаг вправо, влево – расстрел… сиречь – немедленное утопление. А с виду ничего такая трясинка – приветливо зелененькая. Ага… угоди только. Как еще теленка-то с пастушком вытащили!

А вот и пень! Огромный, узловатый, трухлявый… Вот здесь вот Алексей когда-то складывал деньги, точнее сказать – разного рода драгоценности, камешки там, серебро, золото. Складывал не для себя, для бабки Федотихи, колдуньи из далекого будущего. Так вот бабка себя поставила, что он, Алексей Смирнов, был ей по жизни должен… А вот теперь протопроедр считал, что ничего он никому не должен и никаких драгоценностей к пню этому класть не собирался. Зря, что ли, спасал бабку от справедливого народного суда? Правда, тогда Федотиха еще не была бабкой, а была очень даже ого-ого… Они даже как-то раз… на бабкиной… тьфу – не на бабкиной, а на… Ну, на хате в общем…

Вспомнив, Алексей усмехнулся, но не обидно, а так, ностальгически. Да-а, бывали дела, что и говорить, бывали. Добравшись, уселся на пень и задумчиво посмотрел в небо – безоблачно голубое, еще совсем летнее. Ну, как назло – ни тучки, ни облачка. А они нужны бы, тучки-то, и желательно – грозовые. Без грозы, без природного электричества никак, никакого перехода не будет. Это там, в будущем, как-то раз удалось генератор приспособить. Ух и устроил же замыкание! Однако ж ничего, прокатило… Здесь же откуда его возьмешь, генератор? И электричество. Только гроза. А будет ли она, не ли – вопрос. Не пришлось бы до следующей весны ждать, оно ведь по всякому случиться может.

Посидел Алексей на пне, посмотрел на небо, да, плюнув, пошел обратно домой, вернее – к старосте. По пути снова тот пастушонок встретился – Сермяшкой звали. Тот стадо свое еще ближе к реке перегнал – к водопою. Увидев возвращающегося гостя, помахал рукой:

– Что, наелся ягод, господине?

– Да так…

– А рябчика что же не запромыслил?

– Чем? Лук-то забыл.

Мальчишка опешил, захлопал глазами:

– Дак вон же он у тебя за плечом, лук-то!

И правда… Совсем ум за разум зашел от всех этих мыслей. Эх, грозы бы, грозы… Да где ее взять-то? Остается ждать и надеяться, а еще – молиться, уж это сейчас первое дело, без молитвы никак.

Алексей честно отстоял всю вечерню, явился еще и к заутрене, да и так потом заходил. А грозы все не было и не было. А время, между прочим, шло. Уже, курлыкая, собирались журавлиные стаи, уже появились на березах золотистые осенние пряди, уже начинал краснеть клен, лишь трава по-прежнему оставалось летней, зеленой. Да что ей, траве-то…

А потом – вдруг резко – навалились холод, туманы, дожди… И ясно уже стало – все! Никакой грозы не будет! Не предвидится по всем законам природы. Амба! До весны придется ждать, до весны… А что – делать-то больше нечего? Тут даже пальчиковой батарейки днем с огнем не сыщешь, не говоря уж о генераторе. Тьфу!

Протопроедр, конечно, не сидел без дела: ходил с мужиками на лосиную охоту, рыбачил, помогал рубить избы, даже учил помаленьку воинскому делу импровизированное старостино воинство из местных недорослей. Стрелой-то тут все сызмальства били – охотники – да и с ножом управлялись неплохо, а вот с копьем, а вот с мечом, с сабелькой…

– Ну, не так, не так, отроче! – морщась, словно от зубной боли, Алексей укоризненно качал головой. – Ты зачем так вцепился-то? Это ж сабля, не птица, не улетит… Эй, эй! Так тоже не надо – сильнее, сильнее сжимай! А ты что? У тебя что в руках, копье или кол? Э-э, парень, так ты можешь только от таких же, как ты, дурачков пьяненьких в сельском клубе на танцах отмахнуться, а супротив тех же татар – жидковат хват! Ядреней, ядреней надобно! С куражом! А ну-ка, подойди к чучелу… Коли! Та-ак, молодец, совсем другое дело. Еще разок… И-и-и… раз! Два-три-четыре! Молодец! Вот и продолжай в том же духе.

И так вот – каждый божий день.

Правда, и на болото Алексей тоже наведывался, а как же?! Все надеялся – а вдруг да что? И – вот интересно – сколь ни ходил, все тот пастушонок ему встречался – Сермяшка, Миколаихи-вдовицы сынок, брат утопленника.

И – главное – где только он стадо свое не пас! Все вокруг болота кружил… на тех тропках, по которым протопроедр к болоту ходил, кружил, словно выслеживал. Выслеживал… Да вот же оно – вполне подходящее для этой ситуации слово! Если бы, если бы Алексей не прослужил долгое время в сыскном ведомстве, так ничего б такого и не заподозрил бы, а вот служил, служил, и не на последних должностях! А это что значит? Правильно – профессиональная деформация личности, как вот, к примеру, у учителей, которые – к месту, не к месту – всех поучать начинают, и говорят всегда уверенно, громко, четко… даже если несут всякую чушь. Так и сыщики… естественно, с поправкой на свое.