Страж. Тетралогия
Шрифт:
— Оставь панику.
В дверь постучали.
— Открой, — попросила Гертруда.
Этого человека я видел впервые. Невысокий, сутулый, полный. Он скользнул по мне бесцветным взглядом, приветливо кивнул Гертруде:
— Дилижанс отправляется через полчаса, госпожа. Я занял вам места, как вы просили.
— Спасибо. — Она взяла со стола свой и мой кинжалы, уже завернутые в плотную материю. — Передайте это в «Фабьен Клеменз и сыновья». Депозиты на наши имена. До востребования.
Он убрал клинки в сумку и, не прощаясь, вышел.
— Груди святой Агаты! — всплеснул руками Проповедник. — Вы, тупоумные невежды, действительно отдали свои кинжалы какому-то проходимцу?!
— Людвиг, надень на него намордник, — обозлилась Гера, хотя ее тон оставался все таким же спокойным. — Или я за себя не отвечаю. Пойду проверю обстановку. Одевайся. Времени в обрез.
Она вышла, осторожно притворив дверь.
— Возьми перерыв, — попросил я Проповедника. — Хватит доводить ее по пустякам. Дело серьезное.
— Если ты не в курсе, мы с моим другом Пугалом провели ночь не здесь. И ничего не слышали. Не мог бы ты, ради всех святых, наконец-то сказать нам, что происходит?
Насчет «друга» Пугало явно возражало, но со всем остальным было согласно.
— Я сам мало что знаю.
— То есть за всю ночь ты не нашел времени выведать подробности? — ехидно закудахтал старикан, но, наткнувшись на мой не самый благосклонный взгляд, сбавил тон: — Ладно. Давай то, что знаешь.
— Орден Праведности внезапно начал следить за стражами в западном Лезерберге. Гертруда уверена, что за мной тоже следят. И что ночное нападение было не простой случайностью.
— Ночное нападение?!
— Спроси у Пугала.
— Издеваешься?! — Он едва пузыри не пускал от злости.
— Ну, не тебе же одному можно это делать. Гера не хочет говорить всего, пока есть вероятность, что нас подслушают. Сейчас требуется как можно быстрее уйти из-под надзора.
— И не в вашей компании, — сказала вернувшаяся Гертруда. — Иначе законники вас увидят. Приходите только к ночи, когда мы будем на месте. А пока займитесь чем-нибудь. Ты готов?
Она не собиралась слушать возражений души и одушевленного.
Я уже успел переодеться. Куртка была более теплой, чем моя прежняя, с капюшоном, отороченным рыже-черным собачьим мехом, и такими же рукавами. Поверх нее я натянул теплый жилет из шкуры енота. Добытый вчера стилет убрал в скрытые в левом рукаве ножны, на широкий клепаный пояс прицепил прямой ньюгортский палаш с витой гардой и длинную узкую дагу.
Проповедник указал на красный лампас, проходящий по моим теплым штанам:
— Это может привести к неприятностям. Как и нашивка на твоем левом рукаве. Наемники не любят тех, кто прячется за их символами.
Нашивка — голубой круг, в который была вписана рыжая собачья голова, — его сильно нервировала.
— Не волнуйся, — произнесла Гертруда. — Весь отряд «Желтых псов» сейчас нанят кавальери Бергио из Флотолийской республики. Они далеко.
— Всегда есть такие, как мы, — напомнил я ей. — Работающие в одиночку по частному заказу. Находящиеся в отпуске. Или уволившиеся ветераны. Пара вопросов, и они поймут, что мы не из них.
— Лучше им не задавать никаких вопросов. Иначе они пожалеют. — Ее глаза нехорошо прищурились. — Все. Время.
— Увидимся вечером, — сказал я Проповеднику.
Тот кисло махнул рукой на прощанье.
В доме царила тишина, лишь ступеньки скрипели у нас под ногами. Гера спускалась первая. Легкая, изящная, гибкая, даже несмотря на мешковатую куртку наемницы. Рукой она придерживала рапиру, а теплая шапка-ушанка из лисы закрывала ее темные волосы.
— Без кинжала я чувствую себя непривычно.
— Я тоже, — согласилась она. — Но клинки привлекают внимание. Не волнуйся, скоро мы заберем их. Нет. Не сюда. Выйдем через кухню.
Дочка хозяйки застыла с подносом. На кухне повар недоразбил яйцо, а второе, растекшееся по сковородке, уже основательно сгорело вместе с беконом, наполняя помещение противным дымом. Мывшая посуду владелица квартир смотрела на меня стеклянными глазами.
— Твоя работа?
— Конечно. — Гертруда распахнула дверь, и мы оказались на заснеженном заднем дворе. — Иначе бы они очень удивились, что чужаки шастают там, где не положено. Через минуту они оттают и мало что вспомнят. Кстати, тебя зовут Виктор Фетш. Ты ветеран «Желтых псов», сержант второго полка, неплохой фехтовальщик, оказывающий частные услуги по охране. Я Маргарита Фетш. Мы познакомились во время Оденской кампании. Твоя жена, между прочим.
— Приятно познакомиться, — пробормотал я, подсаживая ее, чтобы она перелезла через забор.
Пришлось обойти квартал по кругу, чтобы вернуться на Ратушную площадь, от которой отходил дилижанс — закрытая повозка, установленная на полозья и запряженная шестеркой лошадей. Двое возниц — закутанные в теплые тулупы, в лохматых шапках и рукавицах, пили горячее вино.
Гертруда назвала наши имена, и тот, что был с косматой бородой, сказал:
— С вас талер, [113] госпожа.
113
Серебряная монета.
— Когда отправляемся? — спросил я.
— Только вас и ждем. До Лювека вы единственные пассажиры. А там уж как Бог подаст.
— Я хочу снять весь дилижанс, — предложила им Гертруда.
— До Норвенгштайна? — удивился тот.
— Да.
Возницы переглянулись.
— Можно и весь, — покладисто согласился бородач. — Если денежки готовы заплатить. Гульден [114] и четыре талера. Вам это подходит, госпожа?
— Сбрось одну серебрянку, и по рукам, — предложила она.
114
Крупная золотая монета, аналог флорина.