Страж. Тетралогия
Шрифт:
Гертруда сделала шаг к нему, и пес повторил это движение, не спуская с Руджеролло глаз.
— Ты был в этом замешан по уши. От кого получал наши клинки?
Он помялся, размышляя, говорить или нет.
— От Джонаса де Смета. Он из глав Ордена. Именно ему достался рабочий темный клинок и заготовка. Это была плата кузнеца за помощь.
Надо думать, заготовку, которая теперь хранится у меня, нашла в Солезино Кристина. А тот клинок, рабочий, попал в руки каких-то помощников этого де Смета, и его тоже нашла Криста. Только раньше. Когда за ней погнались убийцы Ганса. После этого кинжал оказался у Франчески, затем у цыгана из Шоссии. Вроде все сходится.
— Людвиг, знаешь что-нибудь об этом господине? — поинтересовалась Гера.
— Никогда не слышал.
— Руководитель Ордена Праведности. Неофициальный. Он погиб во время землетрясения.
— Ивойя прихлопнул даже своего сторонника. Чем вы ему успели так насолить, Руджеролло?
— Маркграф писал, что наши руководители пытались остановить кузнеца. Но как… я не знаю. Уже был здесь. После смерти де Смета наша политика изменилась, и новые главы сдали меня святошам.
— Сколько кинжалов стражей ты отдал Ивойе?
— Это так важно?
— Если я спрашиваю, то да.
— Лично я — всего два. Должно было быть больше. Не знаю, сколько переслали ему де Смет и Александр. После их гибели оставались клинки из коллекции маркграфа Валентина. Но они пропали после того, как благородный испустил дух. Расслабьтесь. Кузнеца уже не интересуют ваши расчудесные железки. У него их полный набор, и скоро на земле воцарится ад.
— И ты этому рад? — Он меня порядком поражал.
Руджеролло искренне удивился:
— А почему бы и нет? Разве большинство людей его не заслуживают?
— Но себя ты к таким не причисляешь?
— Конечно. А теперь давай, ведьма. Стирай мне память, и проваливайте. Я сказал все, что вы хотели знать. Можете ехать в холмы и стать кормом для коршунов.
Гера покачала головой:
— Я обманула вас, сеньор. Никогда не умела насылать на людей забывчивость.
Он понял все мгновенно. Его рука змеей нырнула под матрас, и пес, так долго ждавший этого момента, прыгнул.
Пугало бы было довольно.
После разговора с законником я никак не мог уснуть, хотел обсудить с Герой услышанное, но она решительно пресекла эту попытку, мягко поцеловав меня в лоб.
— Спи, Синеглазый. Все остальное позже.
И я провалился во мрак до полудня.
— Все гораздо сложнее, чем я считала, — сказала мне белая колдунья, когда мы выехали за городские ворота, без всяких угрызений совести оставив Эспозито и Джанкарло видеть тридцатый сон. — Много непонятных моментов.
— Может, ты поспешила его убить?
Ее глаза были жесткими.
— Только не говори, что он этого не заслуживал.
— Я о том, что он мог бы рассказать еще что-то.
— Не было времени, Людвиг. Да и в живых оставлять Руджеролло нельзя. Быть может, он и не побежал бы в Орден, раз те сдали его Церкви, но к кузнецу пошел бы обязательно. Я не могла так рисковать.
— Интересно складывается ситуация. — Я решил уйти от щекотливой темы. — На свете существует человек, как две капли похожий на императора Константина. Он настолько похож на него, что пытался убить Вальтера, когда тот понял, кто перед ним. Имя у темного кузнеца тоже довольно странное.
— Ивойя. Человек, привезший в столицу останки Аппия, сына императора Августа и отца императора Константина. Август умирает, власть оказывается в руках Константина, и какое-то время рядом с ним видят человека по имени Ивойя. Затем он исчезает по неизвестным причинам. За свою жизнь Константин увеличивает империю в три раза, укрепляет Братство, продолжая дело безвременно почившего деда. И живет долго-долго.
— Как мы предполагаем, это из-за того, что тыкает темным кинжалом в людей, а затем убивает появившуюся темную душу светлым клинком, накапливая жизнь. В итоге стражи об этом узнают и приканчивают собственного благодетеля.
— Да. Все верно, — подтвердила она.
— Но теперь у нас есть человек по имени Ивойя. Да-да… я знаю, что людей с подобным именем в Мильте не меньше, чем Людвигов и Гертруд в северных княжествах. Но внешняя схожесть кузнеца с Константином и странные слова Александра о том, что он пробудил Ивойю, который спал в саркофаге, доставшемся законникам в наследие от прежнего Братства… — Я развел руками. — Звучит как бред. Не может же человек пролежать в гробу полторы тысячи лет, а затем внезапно воскреснуть.
— Человек и вправду так не может, — согласилась Гертруда. — Поэтому я, как большой скептик, подвергаю сомнению эту часть истории Руджеролло.
— А я, как человек знакомый с магией лишь понаслышке, видевший демонов и даже угодивший в преддверие ада, не исключаю такой возможности.
Она посмотрела на меня серьезно, затем улыбнулась:
— Ах, Синеглазый. Мне бы твою веру в сказки. Но даже если это так — заметь, я говорю «если», — мы не узнаем истину. Разве что темный кузнец вдруг решит нам рассказать правду.
— Не думаю.
— Я тоже.
— А землетрясение? В то, что его устроил Ивойя, ты тоже не веришь?
— Как раз наоборот. В мире есть существа, способные на такое. Некоторых из них с большой натяжкой можно назвать людьми.
— Кто, например?
Она склонила голову, словно к чему-то прислушиваясь:
— Например, София. Как ты мог убедиться, она даже мертвых может возвращать с того света. Если хорошенько попросить об этом.
Я вспомнил магию сребровласой пророчицы, признавая справедливость слов Геры.