Страж. Тетралогия
Шрифт:
— Теперь ты оценила свое счастье? — неловко пошутил я. — Чертово Пугало не перестает меня удивлять.
— Дай только время. Я загоню его в угол и выверну наизнанку соломенную голову.
— Не уверен, что оно обрадуется.
Ее задор сразу пропал.
— Ты прав. Одушевленный хранит секреты и прячет таланты куда лучше, чем вся курия Риапано. Но благодаря ему у нас есть защита от магии Ивойи. Вот только нет его самого. — Гертруда рассеянно погладила пса по лобастой голове. — Я потеряла кузнеца час назад.
— Час назад? — нахмурился я. — Не понимаю.
— Повесила на него метку, еще когда мы столкнулись. То ли он ее заметил, то ли переместился на несколько сотен лиг. Он исчез где-то в районе Билеско.
— Билеско? Как он так быстро туда добрался?
— Синеглазый. Ничего-то ты не понял, — покачала она головой. — Четыре дня прошло.
— Черт меня подери! — только и сказал я. — Чертовский черт и все его племя! Четыре дня! Четыре дня ты знала, где он, а я…
— А ты должен выздоравливать. Или считаешь, что мне следовало бросить тебя и гнаться за ним? Я сделала выбор, Людвиг, и совершенно не жалею об этом. Ты для меня важнее всех кузнецов мира. Ну и после той взбучки, которую он мне устроил… Скажу честно, у нас нет шансов его одолеть.
Я кивнул, не став продолжать разговор. Ежу понятно, мы упустили Ивойю, потеряли единственную возможность остановить его. Теперь найти темного кузнеца будет очень непросто.
Точнее, невозможно.
С одной рукой я сейчас был бесполезен, и с лошадиной упряжью возилась Гертруда. Пес поймал зайца и теперь приканчивал его в одиночестве. Когда я проходил мимо, он негромко рыкнул, предупреждая на тот случай, если я планирую отобрать у него законную добычу.
Я обогнул трапезную и остановился возле открытой монастырской кузницы. Место было неприятным, и мне потребовалось какое-то время, чтобы понять, что меня смущает.
Запах. К легкой горчинке угля и едкой металлической вони примешивался сладковатый аромат разложения. Тянуло от маленького горна. Простого. Обычного. Ничем не примечательного. Такой есть в любой деревенской кузнице.
Сложенный из серого камня, приземистый и неухоженный, он казался мне живым существом, смотрящим на меня с затаенной злобой.
— Гера! — позвал я.
Она подошла, звеня шпорами, остановилась в десяти шагах от меня.
— Видела?
— Да. Мерзкая вещь. Я не смогла к нему подойти.
— Вот как?
— Дальше того места, где я сейчас стою, не могу и шагу ступить. Он сделал это, чтобы люди с колдовским даром не покушались на его собственность. Пойдем.
— Погоди, — попросил я и, преодолевая вязкое сопротивление воздуха, подошел к печи, в которой переплавлялись клинки стражей, превращаясь в нечто другое, извращенное, больное и опасное для мира. — Он похож на одушевленного.
— Да. Есть что-то такое. Людвиг, оставь его. Мне не нравится эта вещь.
— Мне тоже. И я не хочу, чтобы ее кто-нибудь нашел. Или кузнец им снова воспользовался.
— И как же ты его уничтожишь? — хмуро спросила она. — Я уже пробовала два заклинания. Он их просто вобрал в себя. Кувалды рядом нет. Пороха тоже.
Я обошел собственность темного кузнеца по кругу, чувствуя, как в ней клокочет сила темных душ, впитавшихся в камень. Гадкая вещь. И в будущем она способна принести большие беды.
— Есть идея, — сказал я, левой рукой вытаскивая кинжал, и прежде, чем сердце ударило дважды, с силой воткнул его в камни.
Клинок вошел в горн, точно тот был сделан из мяса. Резкий визг ударил по ушам, поднялся горячий ветер, согнувший сосны, понесший по земле иголки и золу. Творение Ивойи начало трескаться и, внезапно обратившись в темную жижу, растеклось по земле, стараясь дотянуться до моих ботинок.
Я отпрянул, видя, как жидкость пузырится, лопается и на ней проступают чьи-то ужасные, гротескные лица. А затем она постепенно застыла, превратившись в странное мутное зеркало.
— Не смотри туда! — предупредила меня Гертруда, вскинув руки и начав шептать наговор.
Восточная стена трапезной накренилась, и груда камней похоронила под собой кузницу. Поднялась пыль, и мы отошли подальше.
— Адское искусство! Никогда не видела ничего подобного! Он сам дьявол, раз придумал такое!
— Больше кузнец не воспользуется этой штукой. И кажется, я знаю, куда он теперь направится, — со злой улыбкой произнес я. — Кардинал Урбан владеет глазом серафима, и Ивойе это известно. Александр пытался добыть камень еще в Вионе, для этого и придумал Ведьмин яр. Затем кузнец потерпел фиаско в Крусо. Уверен, что он попытается еще раз добыть желаемое. Без камня кинжал не закончен. Нам следует опередить его.
Гертруда посмотрела на меня долгим взглядом и прошептала:
— Так сделаем это.
История пятая
У перекрестка эпох
— Интересно, твое письмо дошло? — Проповедник косился, наблюдая, как я машинально потираю обрубок мизинца на правой руке.
Я отстраненно подумал, что за последний месяц это действие начинает превращаться в дурную привычку и пора уже от нее избавляться. Но отсутствующий палец порой болел, и я ничего не мог с этим поделать. Рука все еще ныла, чаще всего ночами или в те дни, когда менялась погода. Сейчас как раз наступило такое время. Всю неделю было тепло, но стоило мне оказаться на севере Литавии, недалеко от предгорий Кантонских гор, пришел холод, да такой, словно была не середина июля, а конец осени. Стало промозгло, дождливо и туманно, особенно по утрам. Иногда мне приходилось ждать, когда молочная дымка рассосется по ложбинам и лесам, опустится к земле, чтобы можно было продолжить путь, не страшась заблудиться в трех соснах.
— Людвиг! — потерял терпение Проповедник. — Ты вообще слышал, что я спросил?
— Извини. Задумался. Полагаю, Роман получил сообщение. «Фабьен Клеменз и сыновья» всегда доставляет корреспонденцию адресату. Если адресат, конечно, жив и заходит в контору.
— А если он все же не получил предупреждения?
Подобное было маловероятно, но я не стал его в этом убеждать.
— То у нас есть резервный вариант.
— Угу. Твоя ведьма. На нее можно положиться примерно так же, как и на тебя. Подумать только, я до сих пор не верю, что вам хватило мозгов сунуться к темному кузнецу. Вот честно, потеря мизинца воспринимается мной как милость Божья. Ты мог бы остаться вообще без головы. Просто повезло, что ему не было до вас никакого дела.