Страж
Шрифт:
Эзра бросился к нему, его руки потянулись к шее экскурсовода, но один из охранников ООН резко ударил его по рукам, а второй схватил за плечи.
— Не советую ошибаться, — прокричал Эзра. — Жив Бог Израиля! Он жив, Он…
Но он не успел закончить свою мысль. В следующее мгновение охранники скрутили его и повалили на асфальт. Он услышал, как один кричит арабам, чтобы они уходили. Второй, упершись коленом в позвоночник Эзры, быстро говорил с кем-то по рации и вызывал подкрепление.
Если бы Эзра мог сделать вдох, он бы сказал, что нет никакой нужды в подкреплении.
Но такой возможности ему не дали. Руки заломили за спину, нацепили наручники, рывком подняли на ноги. На глазах у арабских туристов, одни из которых с отвращением смотрели на него, а другие поспешно фотографировали, охранники поволокли Эзру к воротам парка, которые выходили на Первую авеню. Рядом, пронзительно визжа тормозами, остановилась полицейская машина с яростно мигающими проблесковыми маячками.
Выскочил полицейский и распахнул заднюю дверь.
— Не делайте этого! — сумел выдавить из себя Эзра, но полицейский просто опустил руку ему на затылок и втолкнул в машину, на заднее сиденье.
Хлопнула дверь. Эзре пришлось наклониться вперед, к разделительной решетке, чтобы наручники не так врезались в запястья. Охранники в знак похвалы оперативности полицейских дружно подняли вверх большие пальцы. Машина быстро отъехала от тротуара. Эзра успел оглянуться и увидел, как араб-экскурсовод улыбается, довольный одержанной победой. «Улыбайся, улыбайся, — мстительно подумал Эзра. — Твои дни сочтены… их осталось совсем немного».
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Как только Рейли ушел из галереи, Бет быстро убрала в папку незаконченные планы праздничной вечеринки и поспешила к выходу. Она взяла такси и доехала до дома и, как и ожидала, Картера там не застала. Прошлую ночь он провел в больнице Святого Винсента, и она догадывалась, что сегодня он тоже там. Бет взяла небольшую дорожную сумку, только что распакованную после поездки за город, сунула в нее бритвенный станок Картера, пену для бритья, свежие носки, смену нижнего белья и чистую сорочку.
В больнице Бет совершила ошибку: она вошла в здание через приемный покой отделения неотложной помощи и оказалась в сущем бедламе. Повсюду бродили десятки людей, многие были серьезно ранены, но им еще не успели сделать перевязку. Другие лежали на стоявших вдоль стен каталках, похожих на ожидающие вылета самолеты в аэропорту. Медсестра по интеркому называла фамилии, вызывала врачей-специалистов, напоминала только что поступившим пациентам о том, что они должны заполнить соответствующие бумаги, а самое главное — иметь наготове подтверждение о наличии медицинской страховки.
Поглядывая на стрелки на полу и знаки на стенах, Бет, преодолев несколько длинных коридоров, добралась до общей регистратуры. Там ей сказали, что Джузеппе Руссо проходит курс лечения в отделении интенсивной терапии на пятом этаже. Бет поспешила к лифту.
По сравнению с приемным покоем пятый этаж напоминал космическую станцию. Дневной свет, приглушенные звуки, стерильно чистые коридоры, закрытые двери. По пути к посту дежурной медсестры Бет увидела двух врачей, которые тихо переговаривались, изучая медицинскую карту какого-то пациента, затем ей встретился санитар, везущий спящего пациента в кресле-каталке. Высокий мужчина в красном пальто, подозрительно смахивающем на женское, низко наклонился к баллону с питьевой водой. На синем пластиковом стуле, опустив голову и понурив плечи, сидел Картер.
— Есть новости? — спросила Бет мужа.
Картер медленно поднял голову. Глаза красные, усталые, небритый.
— Нет, пока нет. Он все еще без сознания.
Бет села рядом с ним, положила руку ему на плечо.
— Тебе удалось поговорить с врачами?
— Несколько часов назад. Лечащий врач, ее зовут доктор Баптисте, сказала, что мне дадут знать, как только произойдут какие-то изменения.
Бет погладила его по плечу.
— А она не сказала тебе, когда могут произойти изменения? В смысле… — Она запнулась в поисках подходящих слов. — Как ей кажется, Джо может прийти в себя этой ночью? Или завтра? — И хотя она не сказала этого в слух, но про себя добавила: «Вообще?»
Картер покачал головой.
— Неизвестно. — Он откинулся на спинку стула и вытянул длинные ноги. — Вот почему я не хочу уходить. Он может очнуться в любое мгновение, никто не знает, когда, а мне хотелось бы быть рядом с ним, в то время.
Бет знала, что он так скажет.
— Я принесла тебе кое-что. Подумала, может быть, тебе это понадобится. Бритва, одежда, книжка с твоей тумбочки.
— Спасибо. Внизу есть общественная ванная. Позже схожу помоюсь.
Было довольно тихо. Слышались только негромкие разговоры медсестер у регистраторской стойки, порой открывались или закрывались двери, доносился чей-то голос из динамика интеркома. Бет надеялась, что Картер пойдет домой, но не удивилась тому, что он решил остаться. Она понимала, что муж не только искренне переживает за друга. Она знала, что он чувствует себя ответственным за случившееся. За гибель Билла Митчелла. За страшные ожоги и раны Руссо. Сейчас Бет могла только молиться о том, чтобы Джо остался в живых.
— Знаешь, — сказала она мягко, — если ты хочешь сходить домой и несколько часов поспать, я могла бы остаться здесь. Если появится доктор Баптисте и будет искать тебя, я тебе позвоню.
— Нет, все нормально. Я должен быть здесь.
Бет не сразу сказала то, что хотела сказать.
— То, что случилось, просто ужасно. Но ты должен помнить: ты ни в чем не виноват. Ни в чем. Ты не сделал ничего плохого.
Картер молчал.
— Произошел несчастный случай. Ужасный, непредсказуемый несчастный случай.
Выражение лица Картера не изменилось. Бет знала, что он слышал ее слова, но догадывалась, что они не возымели никакого действия. Может быть, настанет день, когда он сможет избавиться от чувства вины, но сегодня (Бет это сердцем чувствовала) было еще рано говорить об этом.
Двери палаты с легким шорохом открылись. Вышла врач — молодая женщина с темными волосами, собранными в пучок, и кожей цвета корицы. Она подошла к Картеру и Бет. Картер посмотрел на нее, и в его взгляде было больше страха, чем надежды.