Стража Колдовского мира
Шрифт:
Вместе с ними не стало и преграды, поставленной Груком, разбился и ползун, пытавшийся одолеть её. Другие машины, шедшие впереди, были погребены под обрушившимися зданиями и безоконными башнями.
Пронёсся сильный порыв ветра. Им пришлось ухватиться друг за друга, чтобы их не сбило с ног. Перед ними открылось чистое поле, и даже бесшовная мостовая с треском стала разламываться под ними.
Руки Кериса больше не держали огня, они бессильно повисли. Грук с быстротой молнии метнулся к нему, потому что, когда великан хотел, то мог двигаться очень быстро, и подхватил
Но странная дрожь плоти воина уже прекратилась. Теперь Керис точно стал самим собой. Или… стал ли? Инстинкт целительницы заставил Дестри броситься к нему. Грук подхватил на руки почти невесомую плоть и понёс назад, к одному из зелёных островков травы, и уложил её там, словно в гнездо, поджидая помощи Дестри.
Нет, он не умер, но только лёгкое подрагивание пульса уверило целительницу в этом. Пульс этот отличался медленностью и неверностью. Да, Хиларион ушёл и они могли только надеяться, что плата за Силу оказалась не напрасной.
Грук обхватил руками голову Кериса и сам закрыл глаза. Дестри чувствовала, как он пустился на поиски жизни, пытаясь обнаружить, куда она ушла.
Однако Керис находился в каком-то подобии сна, как будто его унесло куда-то далеко-далеко… Сумеет ли он вернуться? Жрица отказывалась смириться и принять это.
Мышка опустилась на колени подле тела Кериса. Слёзы текли по её исхудалым щекам, когда она наконец нашла в себе силы проговорить:
— Сестра, уже давно люди нашего племени отлучили их Силу от того, что знали сами и чем имели обыкновение пользоваться адепты… Я… Я не могу ничего сделать, — и она разрыдалась, и кристалл её был тёмен и мёртв.
Дестри пришли на ум имена, призванные Хиларионом: Ниве, которая всегда держалась путей правды; Леты, которая охраняла врата жизни; Гунноры — её собственной Госпожи; она не нуждалась в призывании их вслух, она знала, что лежит у неё на сердце!
Не боясь более никого, потому что те, кто снабжал солдатами ползунов, были мертвы, и Кровавых врат более не существовало, путешественники пустились в обратный путь из низкого города с Керисом на руках у Грука.
То, что здесь случилось, лишило их всех сил. Даже кеплианцы шли, опустив головы, будто носились галопом весь день. Дестри, Мышка и прочие, оставленные с Керисом, разбили лагерь, не испытывая ни малейшего желания найти укрытие среди влажных руин. Лиара наклонилась над изножьем Кериса и проговорила:
— Я слышала, господин Ромар сказал, что это тело ещё живёт, но дух его покинул, — она стиснула руки. — У всех людей есть свои герои. Мой Дом Креванеля внёс их в списки в Ализоне. Но рисковать духом… Я не понимаю, тут столько всего такого, чего я просто не понимаю… Но теперь я знаю, что должна научиться.
Мышка печально улыбнулась:
— Мы учимся всю жизнь. Если бы мы не учились, то не сумели бы исполнить того, для чего рождены. Керис ощущал свою ущербность, ибо полагал, что не обладает даром. Но ведь наделённый даром человек не смог бы воплотить в себе Хилариона. Сестра! — обратилась она к Дестри. — Есть ли у нас надежда?
— Не знаю, ибо дотоле не видела ничего подобного, хотя и слышала об этом. Мы можем лишь уповать на его приближение.
Но, хотя они и дежурили по очереди подле Кериса, он не проснулся. В сумерках Мышка отошла подальше, так, чтобы усилия Силы адепта не лишили Силы и её вызова, и достигла Чайки в мысленном сообщении.
— Что Трегарт? — таков был последний вопрос Чайки.
— Мы не знаем. Он кажется просто спящим.
Чайка никак этого не прокомментировала. Застарелое недоверие к мужскому дару ещё царило среди некоторых Сестёр. Но, вероятно, время для такого отвращения прошло. Они сдвигали горы, чтобы спасти свой край, но здесь мужчина мог сделать и больше.
На заре небо стало прозрачным. Дестри отложила в сторону кувшинчик, из которого мгновением ранее поила Кериса укрепляющим снадобьем. Питьё поддерживало телесные силы, но не могло возвратить духа, покинувшего тело. Утренний ветер принёс благоухание недалёкого моря.
Она услышала послание из Лормта — им велели возвращаться, задание завершилось. Найденные врата замкнули. Их содержимое оказалось наихудшим именно из-за кровавых жертвоприношений.
Голос Гунноры вдруг осознала вокруг себя какое-то движение. Это Яста пришёл и встал подле потерявшего сознание мужчины.
«Тут только искра».
Дестри мгновенно повернулась к рентианцу и спросила:
— Как можно такого достичь?
«Кто даст жизнь, Голос? Кто спасёт храбреца? Кто вернёт его на землю?»
— Что ж, тогда я поищу! — ответила жрица и потянулась к мешочку с целебными травами.
Теперь это будет другой поиск, нежели поиск Нолар в определённом времени и месте, потому что теперь искать придётся по ту сторону и того и другого. Она поговорила и с Мышкой, и с Элири, но была изумлена, когда и кеплианка, и кобылица Тила, присоединилась к ним, а потом, не говоря лишних слов, и Грук.
Сначала она пригубила питья, а потом легла рядом с телом Кериса. В ней заструилось то, что они все могли дать ей, — Сила.
Сначала была Тьма и она ведала, что идёт следом за тем, кому уже приходилось здесь спасаться бегством. Волны страха били в неё, словно волны моря. Она крепко держала в памяти образ Кериса, нет, не образ его тела, бессильно распростёртого, словно лишённого жизни, нет, она представила Кериса, полного телесных сил и ума.
Она стремительно летела вниз по тёмной улице, чувствуя, как Сила её убывает. Потом вдруг увидела комочек чего-то серого, отчаянно цепляющегося за стену, которая и задержала его.
Только комочек? Нет, она не верила. Дестри принялась вливать в странное существо всё, что несла в собственной памяти. Туда — и туда — и туда! Она призывала Силу, и та приходила, и поддерживала её, пока жрица строила это тело, возвращала ему целостность, в которой не было и следа тени!
— Керис! — позвала она, завершив свой труд.
Она открыла глаза, и рядом сияло солнце, и стояли те, кто охранял и питал её, кто связал себя с нею тем дружеским союзом, которого уже ничто не могло разрушить. И тогда она повернулась к телу Кериса.