Стража Колдовского мира
Шрифт:
Глаза Джилан засверкали, когда она оказалась перед Херрелом, словно она обвиняла именно его.
— Мы есть то, что мы есть, — голос Херрела снова приблизился к рыку его звериного существа. — И будучи тем, что мы есть, что же мы можем выбрать? Если Тьма поднимается, то Свет приходит в движение.
Джилан стиснула испачканные травами руки, а потом, обойдя Эйлин кругом, вдруг молвила:
— Дочка, хоть у нас и хорошие запасы, мы всё же должны спасти то, чем мы можем помочь странникам.
Эйлин торопливо последовала за приёмной
— Мы можем сражаться как в человеческом облике, так и в облике зверя, — заметил Херрел, поднимая тяжёлую крышку большого сундука. — Ты узнаешь выбор своего существа, когда придёт срок. Пока же тебе придётся скакать в облике человека и придерживаться этого облика сколько можно, что не очень-то удобно для того, в чьих жилах течёт кровь оборотня.
Он вынул большой мешок и, развязав его, извлёк оттуда отдающую в тусклом блеске ламп зеленовато-голубым сверканием кольчугу.
Херрел встряхнул её, а потом примерил на плечи сына.
— Кванская сталь, наследство тех, кто владел Ритом до нас. Да, думаю, в бою это будет удобно.
Кроме кольчуги, нашёлся и шлем без гребня, с забралом, спускающимся прямо на лицо, с отверстиями только для глаз, разбивающими его лоснящуюся поверхность. Ещё там был меч в износившихся ножнах.
— Твой пояс, — сказал Херрел.
Кетан расстегнул пряжку, и привычное прикосновение к изображению, столь давно вырезанному на жёлтом кристалле, немного взволновало его. Он упражнялся в воинском искусстве и знал, что зависеть от образа оборотня в битве было более опасно для него, чем даже близость врага. Ибо, когда пробуждался дар, начиналась вечная внутренняя битва между зверем и человеком.
Он почувствовал странное облегчение, когда Херрел, торопливо прикрепив меч к поясу, вернул перевязь сыну, хотя теперь тяжесть меча сделала пояс каким-то странным.
Ни одна обычная лошадь на самом деле не стала бы везти на себе оборотня, но хитрые бойцы клана поняли, что и ненависть к их роду могла быть оружием. Они вывели собственную породу лошадей, и хотя Херрел больше не скакал с кровными родичами из Серой Башни, он держал двух таких скакунов на разные случаи.
Когда на следующий день они выезжали из Рита, то везли тугие вьюки вместе с благословением тех, кто боялся за них более всего.
В тот же самый час в Кар-Гарудийне состоялась другая встреча. Рослый кайог-разведчик жадно пил из гостевой чаши, наблюдая из-за края, как господин Керован разворачивал чисто выскобленную пергаментную карту, пока Фирдун крепко держал нижний конец. Госпожа Джойсана положила оба локтя на стол, оперевшись подбородком о ладони, изучая линии, выжженные на коже.
— К востоку, Хозяин Коней, упала одна из башен, — докладывал разведчик. — Массар скакал с нами, он хорошо разведал тот край, у него нюх на зло, и ему тоже не нравится тамошняя возня. У всех своя магия, Хозяин Коней, но мы не можем сказать, что сильнее, пока не сразимся с другой.
Сигнальные костры сообщили, что оттуда выехал один отряд. Они, вероятно, собирались в долгое путешествие, потому что вели вьючных лошадей на поводу. Охрана состоит из латников и пеших бойцов, среди них, по крайней мере, трое одетых в мантии волхвов, будто они какое-то сокровище, охраняемое от горных лихоимцев.
— Какого цвета одеяния, Хасса?
Кайог поставил пустую чашу на стол и ответил:
— Этого нам не передавали.
Керован продолжал водить по карте указательным пальцем.
— Но они направлялись на юго-запад?
— Да, Хозяин Коней.
— А тварь в облике птицы-женщины шла с ними? — поинтересовался Фирдун.
— Сообщений относительно такой твари не поступало.
Могли они надеяться, удивлялся про себя Фирдун, что чудовище, вскормленное Пустыней, так или иначе пострадало на Гребне? Что-то в этом всем было такое, что даже вспоминая, он чувствовал себя больным.
— Сильвия… — начала было говорить Джойсана, но потом, покачав головой, отказалась от того, что собиралась поведать.
— Земли Серебряной Мантии их цель! — Джервон встал с той стороны стола, где находилась карта. — Они лежат гораздо дальше к западу…
Но их обоих прервало появление Элис. Позади неё лёгким шагом, будто прикрывая то, что нёс с собой, от повреждений, вышагивал Алон.
Он бережно поставил ношу на стол, и они увидели, что смотрят на артефакт, который ни один из них не мог назвать. Две пирамидки, с промежутком между ними, связывались металлическим основанием. Лицо Алона светилось от возбуждения, когда он заговорил:
— Приспособление действует благодаря умению и знаниям Хилариона. С его помощью мы можем держать связь с заморьем, — теперь он стоял лицом к необычному предмету и простирал к нему руки. Эйдрит уже взялась за одну его руку, а Джойсана за другую, потом они взялись за руки с Гианой и Джервоном, и в то же самое мгновение Фирдун почувствовал укол острой внутренней муки, издавна терзавшей его. Даже маленький Тревор прибежал встать в этот круг.
Туман заклубился вокруг верхушек пирамидок. Он осел в центральной части их и сгустился в зыбкую фигуру. Сила дара заструилась по комнате, а по телу собравшихся пробежала дрожь.
Там, внутри пирамидок, стоял миниатюрный человек, которого Фирдун никогда не видел, но в котором Алон с восхищением приветствовал Хилариона.
Они узнали о дикой магии, поражавшей на таком большом расстоянии, об утрате мощи Магического камня, который всё ещё держал врата на замке, и о том, что теперь делать: продолжать поиск врат и средств действенной и безопасной защиты. Но как же мало времени у них осталось! Алон сообщил о внезапных изменениях в Гарт-Хауэлле и о том, что Фирдун некоторое время находился в плену.