Стражи Перекрестка
Шрифт:
– Воды! – хрипло попросил начальник Управления.
Шанен Горг налил в стакан минералки и поднес к раскрытому рту Василия Михайловича.
– Садисты… – немощно прошептал подполковник, сделав несколько крупных глотков. – Мне же теперь конец. Ни новая должность, ни ваши липовые бумаги не спасут.
Громко и грозно зазвонил один из телефонов. Хрипунов придвинулся к столу, взял трубку и сказал:
– Да.
– Василий Михайлович, – раздался голос секретаря, – Краевой прокурор. Соединяю.
– Слушаю, Виктор Сергеевич, – отозвался подполковник милиции после короткого сигнала.
– И
– Догадываюсь, – процедил Хрипунов, с отвращением глядя на коробку с подарком.
– Что значит «догадываюсь»?! – вскричал прокурор.
На столе зазвонил еще один телефон и через несколько секунд еще один, разрываясь, заглушая возгласы негодующего прокурора.
«Все, началось, – подумал Хрипунов, чувствуя, как тяжело и часто бьется больное сердце. – Съедят меня, сволочи. Изничтожат».
– Тришка, ну-ка помоги Василию Михайловичу, – попросил магистр.
Гог мигом пришел на помощь: в первую очередь схватил трубку зудевшего телефона и грубо крикнул:
– Не смейте сюда больше звонить, обезьяна облезлая!
Примерно так же он поступил с другим неугомонным средством связи. Потом выхватил трубку из руки Хрипунова и заорал:
– Гоблин ты навозный, что ты мне тут на уши давишь! Что на уши давишь, паскуда лысая! Кончили твоего Маркинштейна! Башку дурную оттяпали и на цепочку повесили! И тебе оттяпаем, если еще хоть раз своим гоблинским рылом да в наши наделы!
– О-о-о! – ответил краевой прокурор, дальше его мысль продолжили короткие гудки.
– Вот так надо с ними беседовать! Бодренько, смело, без лишних любезностей, – Тришка победно взглянул на начальника Управления. – Больше не позвонят, не паникуй.
– Не позвонят – приедут скоро за мной. Теперь я вне закона, – Василий Михайлович окончательно сник, сдулся и смотрел неподвижно на голову Маркинштейна, полагая, что судьба этого сукиного сына наверняка менее несчастна, чем судьба ожидающая его.
– Магистр! – вдруг оживился он, окончательно порывая с путами марксизма-материализма и прочего онанизма. – Защитите меня от них! Придумайте что-нибудь! Я вам присягну! Вам служить буду!
– В чем проблема, господин Хрипунов? Я же сказал: вы наз-на-че-ны. И даны вам особые полномочия. Вот и управляйтесь со своим Управлением. Кто вам мешает? – Хельтавар заскрипел расшатанным стулом, не дождавшись ответа, повторил: – Кто мешает в пределах города? Говорите – мы ликвидируем. Зависимость от Москвы и Ставрополя исключим другим способом. Теперь это наш город.
– Это правда возможно? – встретившись взглядом с Шанен Горгом подполковник понял, что спросил нечто глупое. – Прокуратура, Администрация и мэр лично, чертовы ФСБшники, Совет Ветеранов… – подумав, он назвал еще несколько инстанций, к которым в сердце не было глубокой любви.
– Ты бы еще сюда Горгаз и Водоканал причислил, – хихикнул гог.
– Безобразие, – возмутился магистр. – А мэр считает, что ему мешают взяточники, милиция и несознательное население. В прокуратуре недовольны вами, городской администрацией, адвокатами, судом, расплодившимися комарами и уголовным кодексом. Кругом сплошное безобразие! Нужно менять систему и само мироустройство.
– Вот и я твержу второй день: требуется революция! Великая революция с основательной перетряской мироздания! – Тришка постучал карандашом по лбу Маркинштейна и, запев себе под нос интернационал, потянулся к пачке бумаги. – В общем, я начинаю приказы строчить. Милицию оставим, как наилучшую, наиболее прогрессивную часть народонаселения, а все остальное аннулируем к едрене фене.
– Как вы считаете, Василий Михайлович, так будет правильно? – учтиво поинтересовался Шанен Горг.
– Да, если можно, то так сделайте, – Хрипунов резво кивнул.
Он чувствовал, что в связи со случившимися потрясениями, его сообразительность опустилась ниже критической точки, и сейчас лучше довериться Хельтавару или даже чертоподобному Тришке.
2
На истерические крики Артема Вей-Раста и рыцарь Скальп прибежали не сразу. Они помнили наказ хозяина квартиры «не высовываться, чтобы не происходило» и сидели тихо-претихо, с увлечением слушая вопли и грохот на кухне. Отчаявшись получить помощь от новых друзей, Семин сражался с капитаном милиции в одиночку. Вернее, Семин сражался не с самим милиционером, а с существом, в которое тот обернулся – с черным котом. Кот получился крупный, едва уступал размерами Максу (если брать Макса без волшебного хвоста). А рожа у этого котищи была не милицейская, а истинно уголовная: квадратная, примятая с одной стороны, с желтыми дикими глазами.
Сперва оборотень хотел прорваться в коридор. Со звериным воплем метнулся в сторону Семина, но получил отпор – хозяин жилплощади сунул ему ногой точно по наглой морде. И Макс не остался в стороне – гавкнул так, что едва зубы не высыпались. После неуспешной попытки покинуть кухню, «капитан Лыков» впал в сумасбродство и начал метаться по всему свободному и несвободному пространству, переворачивая табуретки, снося пустые бутылки, тарелки, кастрюли и кружки. Артем орал на него, топал ногами, матерился и по-человечески просил остановиться, но черный бандит был неумолим. Вскарабкавшись по занавеске, он прыгнул в мойку, выскреб оттуда часть посуды и с разбегу метнулся в окно. Первый натиск кошачьего лба стекло выдержало, но со вторым не справилось – разлетелось на множество осколков. Однако подлая тварь не воспользовалась образовавшейся брешью, а спрыгнула на пол и, мерзко завывая, начала рыться в своей одежде. Добралась до кобуры с пистолетом и пыталась открыть ее, всячески подковыривая клапан лапой. В этот момент и появилась Вей-Раста с первым рыцарем.
Едва оборотень увидел физиономию Каспера, как тут же бросил возиться с кобурой, отскочил на средину кухни и выгнулся буквой «S». Шерсть его стала дыбом, в глазах сверкнул ужас, будто у господина Скальпа на лбу было написано: «я есмъ безжалостный убийца котов». Мяукнув какое-то гнусное ругательство, «капитан Лыков» метнулся к приоткрытой двери и вылетел на балкон. Когда Семин и Ларса выбежали следом, оборотня там уже не было. Возможно, с перепуга он бросился с четвертого этажа или, проявляя чудесную цепкость, вскарабкался на крышу по водосточной трубе.