Стражники Иерусалима
Шрифт:
– Проклятье, это, должно быть, заразная штука! – раздраженно бросил он своему размытому отражению в оконном стекле. – Ты это прекрати! Если уж требуешь от Козимо, чтобы он расстался со своим чайным сервизом, то должен сам показать пример и выбросить на помойку этот шутовской костюм.
Он перевел дух. Да, именно так он и поступит. Выкинет наконец костюм Арлекина. Сожжет, подарит – что угодно. Сейчас, немедленно. Завтра утром...
Анна Нимайер ощущала мерное подрагивание поезда, стук колес по рельсам. С каждой минутой Флоренция оставалась все дальше позади. Флоренция и все, что она там пережила – или, по крайней мере, вообразила, что пережила. Флоренция... Да была
Сейчас ей все казалось таким ирреальным: средневековый маскарад, ее встреча с хозяином дома Козимо Медичи, таинственный эликсир вечности, вокруг которого крутились все ее воспоминания. И даже сама поездка во Флоренцию и задание женского журнала, в котором она работала, написать о тамошнем маскараде казались ей эпизодом из какого-то итальянского фильма. Все было призрачно и фантастично.
– Фрау Нимайер! – Голос медсестры неожиданно прервал ход мыслей Анны и снова вернул ее в окружающий мир. Она увидела сизый войлочный коврик под ногами, обтянутые черным дерматином хромовые стулья, низкий столик с кучей журналов и проспектов посреди комнаты, резервуар с водой и вешалку с крючками. Это было уже не купе первого класса в поезде Флоренция – Гамбург, это была приемная ее гинеколога. А движущиеся якобы за окном поезда предметы были вовсе не ландшафтом, а листвой дерева, росшего перед домом, в которой играли ветер и солнце. Она вспомнила, что приехала в клинику сразу после прибытия в Гамбург. Но даже это воспоминание было туманным и расплывчатым, словно это не она села в такси на вокзале и назвала шоферу адрес своего врача.
– Фрау Нимайер, проходите, пожалуйста.
Чувствуя свинцовую тяжесть в ногах, Анна поднялась и пошла за медсестрой по небольшому коридорчику, по обеим сторонам которого находились двери кабинетов. За одной было слышно равномерное жужжание томографа. Другая дверь была приоткрыта, и Анна увидела сидевшую на стуле молодую женщину, у которой как раз брали кровь. Она смеялась какой-то шутке лаборантки и при этом нежно поглаживала свой внушительный живот.
«Все эти женщины беременны, – рассуждала про себя Анна. – Они знают о своем положении. Это видно всем, и они чувствуют это сами. А что со мной?»
Она в отчаянии закусила губу и была рада, когда медсестра закрыла за ней дверь кабинета. По крайней мере, ей не надо было больше ничего слышать и видеть.
Анна медленно опустилась на стул, приставленный к столу врача, и посмотрела в окно. Опущенные жалюзи закрывали вид наружу, однако вместо сада, окружающего гамбургскую виллу в стиле модерн, фантазия нарисовала ей вид из окна флорентийского палаццо. Она увидела улицу, по которой с грохотом проезжали запряженные лошадьми кареты. Анна рассеянно погладила свой живот. Он был плоским как никогда. Разумеется, невозможно забеременеть за один уик-энд и родить здорового ребенка. Она никак не могла вырваться из прошлого, все ее ощущения были на удивление явственными, намного реальнее, чем то, что происходило с нею сейчас. То ли во сне, то ли в дурмане, в который погрузил ее эликсир, она занималась любовью с Джулиано ди Медичи. Она ждала от него ребенка. И этого ребенка у нее похитили. Стоило ей об этом подумать, как сердце начинало бешено стучать. Когда дверь наконец открылась, она испуганно вздрогнула и одновременно почувствовала облегчение. Скоро наступит полная ясность.
– Добрый день, фрау Нимайер, – поздоровалась врач, протянула ей руку и села за стол. – Чем могу вам помочь?
– У меня сильные кровотечения, – сказала Анна.
Врач взглянула на нее. Чисто по-деловому, без всякого любопытства.
– Как давно они у вас?
Анна задумалась. Сегодня был понедельник. Невозможно даже представить, что еще вчера она была во Флоренции. У нее было такое ощущение, что с тех пор прошли годы. А на самом деле не прошло и суток.
– Со вчерашнего дня, – ответила она. – Начались утром, когда я встала. Кроме того, я себя неважно чувствую.
Гинеколог листала медкарту Анны.
– Раньше вы никогда не жаловались на сильные кровотечения. Это у вас впервые?
Анна кивнула. Сжав губы, она с трудом сдерживала слезы, изо всех сил пытавшиеся хлынуть из глаз.
– Температуры, болей, травм не было?
– Нет, – решительно покачала головой Анна. Слово легко слетело с ее губ. На самом деле она ненавидела ложь. Но на этот раз она сама не понимала, что было правдой. Неужели она все это придумала? Неужели ее встречи с Джулиано ди Медичи, с Лоренцо и семейством Пацци были не более чем обрывками фантасмагорического сновидения? Она не знала ответа. – На выходные я ездила во Флоренцию. По работе. Мне нужно было написать статью о костюмированном маскараде.
– Ах да, вы ведь журналистка, не так ли? – Врач улыбнулась, но глаза ее при этом оставались серьезными. Вне всякого сомнения, она была обеспокоена. Может быть, даже не исключала изнасилования. – Эта поездка была для вас очень утомительной?
– Да вроде бы нет. – Анна пожала плечами. – Не более чем обычно при такого рода заданиях. Конечно, было много деловых встреч, к тому же поезд сильно опаздывал из-за забастовки путевых рабочих. Тем не менее все прошло гладко, и мне даже удалось встретиться со старыми друзьями. Дело в том, что несколько лет назад я жила во Флоренции.
Врач кивнула.
– Да-да, по-моему, вы уже об этом упоминали. – Она понимающе улыбнулась. – Бывают случаи, когда физический или душевный стресс у чувствительных женщин приводит к особенно обильным кровотечениям.
Если бы Анна не чувствовала себя так паршиво, она сейчас наверняка бы расхохоталась. Она – и «чувствительная»! Она была журналисткой, и весьма честолюбивой. Коллеги злословили за ее спиной, говоря, что Анна Нимайер обладает пробивной силой и напором парового катка, что она всегда точно знает, чего и когда хочет, и незамедлительно получает желаемое. Стажеры даже побаивались ее, поскольку она не терпела ни ошибок, ни расхлябанности. О ней можно было много рассказывать, но вот назвать ее чувствительной еще никому не приходило в голову. Тем не менее эта история настолько выбила ее из колеи, что вчера она была даже не в состоянии посмотреть футбол. Фотографу Торстену пришлось заменить ее и сделать за нее кое-какие записи для статьи.
– Для начала я вас обследую и возьму мазок. Иногда кровотечения могут быть вызваны и инфекциями. Пройдите, пожалуйста, в соседнюю комнату.
Анна разделась за ширмой и с трудом взобралась на кресло. Она чувствовала такую усталость и разбитость, словно проделала расстояние от Флоренции до Гамбурга пешком.
Обычно врач во время обследования разговаривала с ней, но сегодня она не проронила ни слова, и Анна с каждой секундой нервничала все больше. Она лежала на кресле с закрытыми глазами и не отваживалась задавать вопросы. Чтобы хоть немного успокоиться и отвлечься, она считала удары своего сердца, но это не помогало. А когда она услышала, как врач с грохотом положила инструменты в лоток с дезинфекционным раствором, ей от страха чуть не стало дурно.
– Одевайтесь, пожалуйста. – Врач принялась тщательно мыть руки. Когда Анна показалась из-за ширмы, та уже снова сидела на своем вращающемся кресле. – Присядьте, фрау Нимайер. – Она указала на стул. Потом глубоко вздохнула, покачала головой и, нахмурившись, посмотрела на Анну. Анна задрожала. В чем дело? – Мне очень жаль, но я не могу вам сказать, какова причина ваших обильных кровотечений, – начата гинеколог. – Результат обследования остается для меня загадкой. Если бы я не знала истинного положения вещей, я бы утверждала, что до вчерашнего дня вы были по крайней мере на восьмом месяце беременности. Однако...