Стрекоза в янтаре
Шрифт:
Он поднял на меня синие глаза, на хмуром лице возникло подобие улыбки.
– Э-э, ладно, что там говорить. Слава богу, что еще не утопил.
– Полагаю, виконт оценил твою сдержанность.
Джейми фыркнул. Он стоял в центре гостиной, входившей в небольшие дворцовые апартаменты, куда король, отсмеявшись, распорядился отвести нас, мотивируя тем, что в такое позднее время домой возвращаться не стоит.
– И потом, mon chevalier [17] , – заметил он, оглядывая мощную фигуру Джейми, с которого капала на пол вода, – нам не хотелось бы
17
Мой рыцарь (фр.).
Он протянул руку и игриво ущипнул мадам де ла Турель за сосок. Любовница, похоже, была раздражена этой фривольностью, но с готовностью улыбнулась. Впрочем, я заметила, что всякий раз, когда король отвлекался, она бросала зазывные взоры на Джейми. И неудивительно. Следует признать, он действительно производил впечатление, стоя на террасе, под лучами света направленного на него фонаря, в мокрой одежде, прилипшей к телу. Понять я ее могла, однако была далеко не в восторге от этих взглядов.
Он сорвал с себя мокрую рубашку и бросил на пол. Без нее он был еще красивее.
– Что же касается тебя, – зловеще начал он, – разве я не предупреждал, чтобы ты держалась подальше от альковов?
– Да. Но забудем об этом на секунду, мистер Линкольн. Как вам понравилась игра? – вежливо осведомилась я.
– Что? – Он уставился на меня, как на сумасшедшую.
– Да ничего, это я просто так, к слову. Просто хотелось узнать: ты, наверное, встретил какого-то очень полезного человека, раз вместо того, чтобы защищать свои супружеские права, просидел с ним столько времени, не обращая на меня ни малейшего внимания?
Он яростно растер волосы полотенцем, взятым с умывальника.
– Ну да… Сыграл партию в шахматы с месье Дюверни. Кстати, разделал его в пух и прах. Он страшно разозлился.
– О-о, звучит многообещающе. А кто он такой, этот месье Дюверни?
Он кинул мне полотенце и усмехнулся:
– Министр финансов Франции, англичаночка.
– О! И ты радуешься, что рассердил его?
– Да он сам на себя обозлился за то, что проиграл, англичаночка. Теперь не успокоится, пока не выиграет у меня хотя бы партию. Так что в воскресенье придет к нам, будем опять играть.
– Неплохо, – заметила я. – И во время игры ты постараешься внушить ему, что перспективы Стюартов весьма туманны, и убедить в том, что Людовик не намерен оказывать им финансовую поддержку, невзирая на родство?
Он кивнул, расчесывая волосы пальцами. Огонь в камине еще не разожгли, и Джейми немного дрожал.
– А где же ты научился играть в шахматы? – с любопытством спросила я. – Я и не подозревала, что ты умеешь.
– Колум Маккензи научил, – ответил он. – Мне было шестнадцать, и я целый год жил в замке Леох. Ко мне приходили учителя учить французскому, немецкому, математике и прочему. Но каждый вечер я на часок забегал к Колуму играть. Правда, он расправлялся со мной меньше чем за час, – сердито добавил он.
– Неудивительно, что теперь ты такой
Дядюшка Джейми, Колум, перенес какую-то болезнь и был прикован к креслу, но неподвижность свою компенсировал умом, способным посрамить самого Макиавелли.
Джейми встал, расстегнул пояс со шпагой и сузил глаза.
– Не думай, что я не понимаю, куда ты гнешь, англичаночка. Сменила тему и льстишь, точно куртизанка. Разве я не предупреждал тебя насчет этих альковов?
– Но ты же обещал не бить меня, – напомнила я и на всякий случай немного отодвинулась вместе с креслом.
Он снова фыркнул, бросил пояс на сундук, а килт – на пол, на промокшую рубашку.
– Неужели я похож на человека, который будет бить беременную женщину? – спросил он.
Я с сомнением окинула его взглядом. Абсолютно голый, с белыми шрамами, покрывающими тело, и мокрыми темно-рыжими кустиками волос, он походил сейчас на викинга, сошедшего с корабля и готового насиловать и грабить.
– Если честно, ты похож на типа, способного на все, – ответила я. – А что касается алькова… Да, предупреждал. Наверное, мне следовало снять туфли где-нибудь в зале, прямо на людях. Откуда мне было знать, что этот кретин попрется за мной и будет лизать мне пятки?.. Ну, если не бить, то что же ты все-таки будешь со мной делать?
И я вцепилась в ручки кресла.
Он лег на постель и усмехнулся:
– Сними это шлюхино платье, англичаночка, и иди ко мне.
– Что?
– Раз уж нельзя отлупить тебя или искупать в фонтане… – Он пожал плечами. – Ты заслужила хорошей трепки, но что-то у меня глаза прямо слипаются.
Он широко зевнул и снова усмехнулся.
– Слушай, напомнишь, чтобы я сделал это утром, когда проснемся, идет?
– Ну что, получше? – Темно-синие глаза Джейми глядели на меня с тревогой. – Неужели это нормально, когда так сильно тошнит, а, англичаночка?
Я откинула волосы с потного лба и накрыла лицо влажным полотенцем.
– Не знаю, нормально или нет, – голос мой звучал слабо, – остается лишь надеяться, что да. Некоторых женщин тошнит до самого конца.
Перспектива выглядела малоприятной.
Чтобы определить время, Джейми по своей привычке взглянул не на расписные каминные часы, но в окно, на солнце.
– А ты сможешь спуститься к завтраку, англичаночка? Или попросить служанку принести что-нибудь сюда?
– Нет, не надо, мне уже лучше.
Я не лгала. Как ни странно, но, если не считать выматывающих приступов утренней тошноты, чувствовала я себя в целом прекрасно.
– Дай только рот прополощу.
Только я склонилась над тазиком и стала плескать в лицо холодную воду, как в дверь постучали. Очевидно, слуга, которого мы послали в наш парижский дом за сменой одежды.
Но, к моему удивлению, то оказался придворный с запиской. Нас приглашали на ланч.
– Его величество обедает сегодня с английскими аристократами, – объяснил он, – они только что прибыли в Париж. А перед тем решил пригласить на ланч видных английских торговцев, его высочество герцога и нескольких его соотечественников. И кто-то подсказал его величеству, что ваша супруга – англичанка, настоящая английская леди, а потому он просит быть также и вас.