Стрела в сердце
Шрифт:
— Я уверяю вас, — в голосе Рована зазвенела сталь, — что я никогда не дотрагивался до вашей подруги.
И в этот момент он услышал то, что больше всего боялся услышать, — ясный и чистый голос Кэтрин.
— Он не мог совершить это, не мог получить письмо Шарлотты или встречаться с ней вчера вечером.
Он, как вихрь, обернулся.
— Кэтрин, нет!
В ее глазах была дикая решительность, когда она стала рядом с ним.
— Неужели ты думаешь, что я позволю незаслуженно обвинить тебя?
Где-то позади послышался заинтересованный
— Боже, как интересно!
Брэнтли, ходивший до этого взад-вперед с заложенными за спину руками, нахмурился.
— Не думаю, что я что-то понимаю, Кэтрин. Что ты знаешь о действиях де Блана?
— Много, — спокойно ответила она. — Он был со мной почти весь вечер и всю ночь.
Алан в недоумении смотрел на озеро, Перри сдвинул брови. Мюзетта стояла заинтригованная и цинично улыбалась. Доктор, казалось, не слышал их, он занялся тщательным осмотром тела.
Жоржетта повернулась к Кэтрин.
— Вы также виновны в том, что умерла Шарлотта. Ей бы никогда раньше не пришли в голову какие-то полуночные свидания, если бы не вы и не ваши нелепые «Дворцы любви». Она верила всей этой чепухе о рыцарях и прекрасных леди, жертвах и смертях во имя любви. Для нее это была вовсе не игра. Может быть, поэтому она пришла сюда, надеясь встретить Рована, и наткнулась вместо этого на какого-нибудь речного пирата. Вы всему виной, вы и ваш прекрасный чемпион.
От всех обвинений, брошенных в лицо, у Рована захватило дыхание, и не столько от того, что они были такими уничтожающими, сколько потому, что часть из них была абсолютной правдой. Посмотрев на Кэтрин, он понял, что она тоже думала об этом. В его душу закрался страх, не за себя, за женщину, стоявшую рядом с ним.
Тишину нарушил Брэнтли.
— Я думаю, что этим должен заняться шериф.
— Вне сомнения, — согласился доктор Мерсье, поднимаясь с колен и вытирая руки носовым платком. — Некоторые вопросы непременно привлекут внимание властей.
Доктор попросил оставить его одного, чтобы заняться дальнейшим осмотром тела, дабы обсудить в дальнейшем все с шерифом. Все в молчании поплелись к дому.
Шериф приехал к полудню. К этому времени все общество беспорядочно позавтракало, стол для них был накрыт поздно. Исключение составляла только Жоржетта, которая заперлась у себя в комнате после споров с остальными, считавшими, что нужно послать грума к матери Шарлотты с сообщением о трагедии.
Напряжение висело в воздухе. Было такое чувство, что один следит за другим, по углам шепчутся и в доме есть места и лица, которых хорошо бы избегать.
Речь шла, естественно, о Роване и Кэтрин. Что касается его самого, мнения остальных были для него безразличны, но Кэтрин…
Шериф был толстым, страдающим несварением желудка и богохульником. Никто еще никогда в жизни не усомнился в его интеллигентности и важности его работы, поэтому он был высокого мнения о себе. Случаи убийства в районе Св. Фрэнсисвилля были редкими. Шерифу приходилось
А уже убийства среди высшего общества были не по его линии, хотя он, конечно, знал, как вести эти дела. Все, что ему необходимо предпринять, — просто использовать власть своего положения, и он все узнает. Но в течение целого часа он так и не пришел ни к какому выводу, допрашивая хозяев и гостей Аркадии. К тому же уже было поздно.
— Вы убили женщину? — потребовал шериф ответа у Рована.
Взгляд Рована от усталости и презрения был тяжелым. Шериф, по-видимому, оставил его напоследок, поскольку подозревал его больше всех.
— Был ли я переполнен дикой похотью, которая заставила меня изнасиловать бедное дитя, затем свернуть ей шею и бросить, как кожуру от апельсина, в озеро? Да, конечно. Я бы и раньше признался в этом, если бы знал, что задержка признания заставит леди лжесвидетельствовать против себя, пытаясь меня защитить.
— Рован, что такое вы говорите? — воскликнул Алан. — Ведь убийство уже было совершено.
— Какое убийство? Леди и я несколько часов сидели с ее мужем. Вот и все. Я бы очень удивился, если бы кто-то, кто ее хорошо знает, думал иначе. Я только пытаюсь вернуть леди ее доброе имя.
— Через повешение? — необыкновенно кратко уточнил Алан.
— Смотрите мне! — сказал шериф, покраснев, как турецкий петух. — Я задаю вам вопросы. Или нам позовут леди, чтобы выяснить, как все это было на самом деле.
— Вы сомневаетесь в моих словах? — спокойно спросил Рован, заложив руки за спину и прислонившись к стене.
Льюис, взглянув на Рована и его побелевшие ногти, что явно намекало на ярость, удалился.
Шериф оказался не таким уж дураком. Он шумно вздохнул и нахмурился.
— Я пытаюсь докопаться до сути самого ужасного случая, который я когда-либо встречал. А сейчас отвечайте прямо — вы виделись с девушкой вчера поздно вечером?
— Мне что, крикнуть еще раз с крыши? — Взгляд Рована был непроницаем. — Я же сказал, что да.
— Откуда? И, пожалуйста, не рассказывайте мне сказки про ваши похотливые дела. Ей не было причинено насилие таким путем.
— Она хотела, чтобы я женился. А я — нет.
Шериф прищурил глаза.
— Многие женщины хотят, чтобы на них женились, но где бы мы сейчас все оказались, если бы мужчины бросились убивать их за это?
— Хороший вопрос. Общество бы совсем пропало.
Вдруг Перри резко встал с дивана.
— Вы не виделись с Шарлоттой.
— Вы утверждаете, что виделись вы?
Тон Рована нельзя было назвать признательным.
— Конечно, нет, — с жаром ответил Перри. — У меня было другое свидание.
— Я был в холле, — продолжал Перри, — когда видел де Блана входящим в спальню другой леди.
— Разрази вас гром! — сказал шериф. — Хоть кто-нибудь из вас спал прошлой ночью в собственной постели?