Стрелок-4
Шрифт:
— Ты просишь помиловать ее?
— Нет! Мне не нужна милость, я хочу справедливости. Я требую, чтобы ее освободили, а виновники беззакония были наказаны, невзирая на их положение.
— Пусть будет так, — кивнул император, после чего обернулся к Люсии. — Вот видите, дитя мое, никто из наших подданных не хочет милости. Все страждут справедливости и хватаются за бомбы. Но быть может, у вас есть какое-нибудь желание?
— Два поколения моих предков служили вам и вашему августейшему родителю, — склонилась в реверансе баронесса. — У меня и моего брата
— Достойный ответ, представительницы достойного рода, — одобрительно кивнул Александр Николаевич. — Ваши чаяния исполнятся.
— Мерси, сир [1], - снова склонилась в реверансе мадемуазель Штиглиц.
— Господа, — решительно заявил царь, сочтя раздачу обещаний законченной, — мне уже лучше и я настоятельно требую, чтобы вы сопроводили меня во дворец. Пусть охране будет стыдно, что с их обязанностями справились другие.
— У меня как у врача возражений нет, — с важным видом согласился Щербак и повернулся к явно находящемуся не в своей тарелке Студитскому. — А вы что скажете, коллега?
— Вполне согласен с вашей точкой зрения, — нашелся тот. — Однако, настоятельно рекомендую, ехать как можно медленнее, чтобы не растрясти его величество.
— Тогда собираемся, — кивнул Будищев, бросив полный боли взгляд на кабинет, где все еще лежал беспамятный Семка.
— Не беспокойтесь, — правильно понял его Щербак, — я побуду с мальчиком.
— С мальчиком? — удивился царь.
— Его тяжело ранили во время покушения на вас, ваше величество.
— Ах, да, припоминаю. И как он?
— Плох.
— Ужасно… я буду молиться о нем… а кто эти люди?
— Отставной ефрейтор Болховского полка и георгиевский кавалер Шматов, — доложился, выставив грудь колесом, Федор.
— Собственного его императорского величества конвоя урядник Хорунжий, — ревниво глядя на вылезшего вперед штатского, добавил казак.
— Так урядник или хорунжий? — не понял царь.
— Фамилие мое Хорунжий, — смутился казак.
— Вот оно что, — добродушно усмехнулся Александр Николаевич. — Ну, даст бог сравняются чин с фамилией. И тебя, кавалер, награда не минует.
— Рады стараться! — дружно гаркнули награжденные, заставив контуженого царя поморщиться от шума.
К Зимнему дворцу они добрались с куда большим комфортом. Гордый участием в спасении царя Шматов уже не гнал как бешенный, а в экипаже высокопоставленного пациента опекали титулованная сестра милосердия и врач. На поездке последнего настоял доктор Щербак, говоря, что он уже стар, а для успешной карьеры его молодого коллеги этот эпизод придется как нельзя кстати. Будищев снова занял место рядом с армейским товарищем, а казак привычно пристроился на запятках. Выглядело это, прямо скажем, странно, а потому неудивительно, что встретившая их охрана всполошилась.
— Стой! — испуганно заорал из-за шлагбаума солдат, выставив вперед штык.
— Открывай, болезный! — с непередаваемым превосходством в голосе заявил Федька. — Не видишь,
— Чего? — едва не выпал в осадок служивый.
— Разводящего позови! — усмехнулся Дмитрий, — и поживее!
— Подпоручик, что вы себе позволяете? — показался из караулки офицер.
— Открывайте скорее, с нами государь и он ранен.
Переменившийся в лице начальник караула подбежал к карете и, убедившись, что ему не врут, сам кинулся к шлагбауму и поднял его, едва не забыв отдать честь.
Со времен славящегося своей скромностью в быту Петра Великого, русский император не появлялся в своей резиденции в столь скромном экипаже. Тем не менее, ему навстречу высыпало множество народу. Видимо до дворца уже дошли вести о покушении, успев обрасти по пути самыми невероятными подробностями, и теперь все от придворных до камер-лакеев высыпали навстречу своему государю.
Первой среди них была княгиня Юрьевская. Глаза ее быстро скользнули по сопровождавшим Александра Николаевича людям, какое-то мгновение задержавшись на баронессе, после чего она с рыданием бросилась на грудь мужа и более его не оставляла. Один за другим к чудесно спасшемуся императору подходили министры и генералы, сенаторы и камергеры, стараясь выразить при этом такой верноподданный восторг, что скоро даже привычному к лести государю скоро стало не по себе.
— Благодарю, господа, — с усталым видом кивал он.
— Ваше величество, вас срочно необходимо осмотреть! — заявил прибежавший позже других лейб-медик Маркус.
— Спасибо, но это уже сделал доктор Студитский.
— О, я нисколько не сомневаюсь в компетенции своего коллеги, — возразил придворный эскулап, одарив неожиданного соперника ревнивым взглядом, — но все же вынужден настаивать на осмотре.
Все вокруг поспешили поддержать Маркуса, дескать, здоровье государя слишком важно, чтобы доверять его абы кому и вообще, не послать ли за доктором Боткиным и иным светилам?
Через некоторое время появился цесаревич в сопровождении свиты. На лице Александра было написано искренне беспокойство за жизнь отца но, заметив ненавистную ему мачеху, он остановился и обвел всех присутствующих тяжелым взглядом.
— Что произошло? — сурово спросил он.
Среди придворных охотников отвечать не нашлось и Будищеву снова пришлось выйти вперед и четко по-военному доложить.
— Когда кортеж его величества проезжал по Инженерной улице, террористы забросали его карету бомбами!
— Государь пострадал?
— Так точно. Но рана его не опасна.
— Слава богу! — размашисто перекрестился великий князь.
— А вы как там оказались? — проскрипел худой сенатор с редкими бакенбардами и торчащими из ушей волосами в висящем на нем как на вешалке форменном кафтане.
— Охрана почти вся погибла, — продолжил Дмитрий, игнорируя вопросы посторонних, — а потому я был вынужден доставить его к доктору Студитскому, который и оказал его величеству всю необходимую помощь. Ассистировали ему доктор Щербак и сестра милосердия баронесса Штиглиц.