Стриптиз Жар-птицы
Шрифт:
Я потрясла головой. Что за дурацкая история с письмами? Кто в Евстигнеевке шантажирует людей? Кому известны их тайны? Настю, учительницу, изнасиловали в лесу, и она, получив послание, покончила с собой. Может, кто-то наблюдал из укрытия за надругательством, побоялся вступиться за Настю, а потом решил подзаработать на ее несчастье? Ладно, пусть так. Но Вера Расторгуева и Грибков устроили себе любовное гнездышко на чердаке, где их никто не мог подстеречь. Олеся поехала в первую попавшуюся клинику. Хотя…
– Кому из подруг ты рассказывала об аборте? – спросила я у Филимоновой.
– Ваще молчала!
– Может, советовалась по поводу выбора медцентра?
– Не, просто поехала в Москву и по газете искала, где подешевле, – объяснила девушка.
Я встала.
– Хорошо, я поняла. Отдавай сим-карту!
– Еще чего! Она денег стоит! – возмутилась Олеся.
– Мобильный ты украла, – напомнила я, – но я его назад не требую. Мне нужна лишь сим-карта Даны. Там лист контактов.
Филимонова насупилась.
– Не, ту я выкинула.
– Симку Гарибальди выбросила?
– Да.
– Зачем?! Она мне так нужна! – растерянно повторила я.
Олеся удивилась:
– Только тупорылый оставит чужую карту! Конечно, я новую купила!
– И куда дела ту, что принадлежала Гарибальди?
– В сортир швырнула. В яму на огороде. Можете слазить, поискать, – схамила Олеся.
Я только вздохнула. Пропала надежда порыться в телефонной книжке Даны. С одной стороны, это плохо, но с другой… Я все больше убеждаюсь, что объектом преступления была Жозя. Именно ей хотели за что-то отомстить. Вполне вероятно, что некто ждал подходящего момента не один год. Бывший сотрудник института, подчиненный Матвея Витальевича, наконец понял, что без Даны жизнь старухи Колосковой превратится в ад, и сумел подстроить несчастный случай.
А еще мне в голову пришла новая мысль. И Расторгуева, и Олеся считали Дану шантажисткой. Вера пошла к Гарибальди, чтобы попросить ее о молчании, Олеся хотела отомстить Дане, зашвырнув ей в дом пакет с фекалиями (отвратительная затея, хулиганство!). А что, если есть человек, тоже получивший письмо с угрозами и требованием денег, и вот он решил убить Дану, которую тоже счел шантажисткой? Кто еще мог получить подобное послание?
И что мне теперь делать? Как поступить? Как определить, кто объект преступника – Жозя или Дана?
Глава 22
– Так я пойду? – спросила Олеся.
– Поехали, – приказала я.
– Куда? – испугалась Филимонова.
– К твоей знакомой Жанне Бирк.
– Зачем вам Жанка? – изумилась Олеся. – Она дура!
– Вроде вы с ней дружете, – напомнила я. – На мой взгляд, не очень красиво так отзываться о своих знакомых!
Олеся накуксилась:
– А че? Это ж правда! Всем известно. Вот я, например, за фигом в медучилище пошла? Думаете, приятно там учиться? Ничего хорошего! После первого курса нас на практику отправили, в больницу.
– Медсестра должна уметь обращаться с больными.
– Ха! Из нас техничек сделали. Самую грязную работу на практиканток взвалили, к людям только с клизмой подпускают, а к приличным, в отдельные палаты, даже с тряпкой не войти, там медсестры за чаевые убирают. Вон сейчас в люксе жена одного начальника лежит, так девкам не западло из-под нее горшок таскать. Каждую секунду носятся и спрашивают: «Нина Константиновна, ничего
– Если перестанешь лениться и вымоешь пол там, где находятся несчастные, вынужденные пользоваться услугами бесплатной медицины, то в палате исчезнут запах и грязь, – не выдержала я. – Больные люди не способны поддерживать порядок, это дело служащих клиники. И при чем здесь ум Жанны Бирк?
Олеся вытащила пачку дорогих сигарет.
– Кто же пойдет в медучилище? Только идиотка, которой больше никуда не поступить.
– Как ты, например?
– Я с расчетом, – неожиданно с достоинством произнесла Олеся. – В мединститут без блата не пролезть, а на взятки у меня денег нет. Отсижу в училище, отработаю год и двину в вуз вне конкурса. Классно?
– Да, неплохо придумано, – похвалила я Олесю. – Если только не станешь сажать умерших в кровати с газетой в руке, все у тебя получится. Наверное, и Жанна Бирк имеет тот же расчет, что и ты.
– Ха! У ней папа доктор наук, мать хирург, бабка типа профессор была. Жанке даже фамилию дали по маме, чтобы династию сохранить, – зачастила Олеся. – Деньжищ в семье – лом! В буфете на кухне такая посуда! Жанка говорила, сервизу триста лет, а они им каждый день пользуются, не жалеют! Вилки серебряные, каждая по полкило весом! Картины повсюду! Одну со стены снять, толкануть – и Жанка в институте. Почему ж ее мамашка так не поступит? За фигом она любимую доченьку в такой ад пристроила?
– Вероятно, не хочет разрушать коллекцию, – предположила я.
Олеся захихикала.
– Не! Алевтина Феликсовна ради доченьки в печку прыгнет. Просто Жанна дура, ей никогда на врача не выучиться! Позавчера она не сумела зачет сдать, очень легкий, по перевязкам! Там соображения много не надо, лишь руками шевели, и то у нее не вышло. Жанка домой одна идти не хотела, меня позвала. Алевтина Феликсовна сначала расстроилась, а потом и говорит: «Ладно, деточка, освоишь науку. Олеся, ты же ей поможешь?» Жанка зарыдала и убежала, а ее мама мне сказала: «Олесенька, я очень тебе благодарна за то, что ты подставляешь нашей девочке плечо. Она хорошая и не виновата в проблемах, случившихся в ее развитии. Понимаешь, мой отец… Впрочем, это неинтересно, история давняя. Я в свое время пила много лекарств. Прием серьезных препаратов сильно повлиял на мой организм, и Жанна теперь… Ну, в общем, не бросай ее, а мы с Антоном Павловичем непременно поможем тебе, солнышко! У Антона Павловича много молодых ассистентов, симпатичные юноши с большим будущим. Вы с Жанночкой непременно устроите свое личное счастье».
Филимонова примолкла, я кивнула:
– Хороший расчет! За толерантное отношение к дочери ее мать пообещала тебе поддержку. Отличный бонус, думаю, проблем с поступлением в вуз у тебя не будет. И жених почти найден. А что, у Жанны действительно с головой не все в порядке? С ней никто, кроме тебя, дружить не хочет?
– Да она прямо ау, войдите! – Олеся покрутила пальцем у виска. – За ней постоянно следить надо. Такие глупости ей в башку лезут… К Жанке хуже, чем к Машке конопатой, относятся!