Стриптиз
Шрифт:
– Очень странно, – пробормотал Дилбек, – но я не помню, где это происхо...
– Но это ведь вы, не так ли? – с ноткой злорадства в голосе перебил его адвокат.
Крэндэлл коротко потребовал предъявить документы. Морд екай вручил ему свою визитную карточку и пояснил:
– Поскольку вас наверняка интересует, при чем тут Джойс, скажу, что пострадавший от рук конгрессмена является ее женихом.
Крендэлл приблизил губы к самому уху Дилбека.
– Больше ни слова, – предостерег он.
– Хорошо, Эрб. Но я и правда ничего не
Адвокат продолжал:
– Вероятно, вас интересует нынешнее состояние молодого человека. К сожалению, хорошего мало. Он сильно пострадал при этом нападении.
Дилбек сглотнул.
– Ну, что я могу сказать... Мне ужасно жаль, что все так вышло.
– Заткнись! – прошипел ему на ухо Крэндэлл.
Тут впервые заговорила Джойс:
– Значит, вам ужасно жаль... Конечно, вы человек любезный и воспитанный, но мой-то Пол уже никогда не станет таким, как раньше.
– Серьезные травмы головы, – добавил адвокат. – Всему виной та бутылка от шампанского, которая была у вас в руках. «Корбель», если не ошибаюсь.
Конгрессмен передал фотографию Крэндэллу.
– Ты же был там, Эрб, – беспомощно проговорил он. – Что, черт побери, тогда случилось?
Крэндэлл боковым зрением увидел, что через зал по направлению к конгрессмену Дилбеку движется большая группа доброжелателей, включающая нескольких видных представителей семейства Рохо. Поэтому он быстро спрятал опасный снимок во внутренний карман своего смокинга и попросил Мордекая подождать его наверху, в комнате для гостей.
– Хорошо, – ответил адвокат. – Мы как раз и надеялись на возможность переговорить с глазу на глаз.
– Через пятнадцать минут, – бросил Крэндэлл и ринулся искать Малкольма Дж. Молдовски.
Из последних сил Дэвид Дилбек продолжал свое движение по залу – тут пожать руку, там выразить свою признательность, улыбнуться в ответ на шутку, наклоном головы поблагодарить за лестные слова... Но перед мысленным взором его стояло только одно видение: стройная обнаженная танцовщица, чью честь он так доблестно защищал в тот вечер в «И хочется, и можется». И он в который уже раз задавал себе вопрос: «А она – думает ли она обо мне?»
Джойс прохаживалась по холлу, а Мордекай встретился с Малкольмом Молдовски в комнате для гостей, наедине. Никаких формальностей не было. Мордекай изложил свои требования; Молдовски, слушая его, изредка записывал что-то в книжечке. Фотография, извлеченная из кармана смокинга Крэндэлла, лежала между ними на кофейном столике.
– Это называется – выкручивание рук, – задумчиво произнес Молдовски, когда адвокат закончил.
– В игре, которую я веду, – возразил Мордекай, – это называется переговорами с целью улаживания дела. Вы полагаете, я шучу, говоря о гражданских действиях, которые мы готовы предпринять? Эта фотография говорит сама за себя, мистер Молдовски.
– Я не люблю вымогательства.
Мордекай пожал плечами.
– Другой адвокат сначала
– Что ж, остается только выразить вам нашу благодарность за подобное благоразумие. – Молдовски встал и налил себе еще стаканчик. Отпивая глоток, он еще раз мельком взглянул на компрометирующую фотографию, где достопочтенный Дэвид Лейн Дилбек представал сорвавшимся с цепи маньяком, обезумевшим от алкоголя и похоти. Да попади этот снимок на первые полосы газет, уж то-то будет шуму!..
– Я понимаю, вам нужно время, чтобы все обдумать, – продолжал адвокат. – Для вас, думаю, это настоящий шок.
– Да нет, не совсем, – спокойно ответил Молдовски. – Этого молодого человека зовут Пол Джонатан Гьюбер. Он пять дней пролежал в броуордской больнице – порезы, синяки, небольшое сотрясение мозга. Сейчас он практически здоров, но, полагаю, это не имеет отношения к делу. Верно?
На несколько секунд Мордекай потерял дар речи, потом медленно произнес:
– Должен ли я считать, что вы наводили справки в больнице, проявляя заботу о здоровье моего клиента?
Малкольм Молдовски постучал своими безупречно отполированными ногтями по стенке стакана.
– Мы проявляем заботу о конгрессмене, – ответил он. С самой ночи злополучного инцидента молодой мистер Гьюбер находился под колпаком у Крэндэлла.
– Вы произвели на меня впечатление, – сказал Мордекай. – Как бы то ни было, ваш интерес к состоянию здоровья моего клиента может быть истолкован как признание своей ответственности. У суда может возникнуть вопрос: почему мистер Дилбек не захотел сам загладить последствия своего проступка. А еще он может возникнуть у министра юстиции.
Молдовски едва заметно улыбнулся.
– С кем, по вашему мнению, вы имеете дело? – поинтересовался он.
– Я как раз и пришел сюда, чтобы это выяснить, – сухо ответил Мордекай. – Я надеялся на цивилизованную дискуссию. – Он встал и разгладил складки, замявшиеся на костюме. – Завтра утром я первым делом отправлюсь в суд. Так что подготовьте конгрессмена к самому худшему.
– Погодите-ка, вы, горячая голова, – остановил его Молдовски. – Сядьте.
– Нет, сэр. Я уже сказал все, что считал нужным.
– Но три миллиона – это слишком много, – заметил Молдовски.
Теперь настал черед Мордекая насмешливо улыбнуться.
– Вам известно, сколько заработала «Суитхарт шугар» в прошлом году?
Молди с легким свистом втянул воздух сквозь зубы и медленно опустил свой стакан на стол. Мордекай не изменил надменного выражения лица. Как ему хотелось, чтобы Джойс могла сейчас увидеть его, вот так, запросто, расправляющегося с этими воротилами!
– Вы знаете человека по имени Джерри Киллиан? – спросил Молдовски.