Строптивая красавица
Шрифт:
Миссис Малоун ахнула.
– Сделай вид, что не замечаешь этого ужасного человека! – приказала она дочери.
Однако Алана пропустила слова матери мимо ушей.
– Мистер Малоун, – раздраженно обратилась та к мужу, перейдя вдруг на «вы», – будьте любезны, оторвитесь от своей дрянной газетенки и скажите дочери, что неприлично пялиться на незнакомцев!
Однако когда отец семейства наконец поднял глаза, Вулфа уже не было в зале.
– Это не имеет никакого значения. Через два дня мы все равно уезжаем, – сказал он и повернулся к дочери. – Я все слышал,
– Меня не интересуют ни деньги, ни положение в обществе.
– Следи за своим языком. Ты хорошо знаешь, что я имею в виду, поэтому не притворяйся.
Лицо Аланы стало непроницаемым, но пальцы под столом мяли салфетку с таким остервенением, как будто сжимали шею ненавистного жениха.
– Мне еще предстоит идти к алтарю с человеком, которому ты продал мою душу, поэтому тебе следовало бы поберечь меня, – бросила она отцу.
Глава 2
Судно накренилось, и Вулф, стараясь удержать равновесие, уперся руками в стену по обе стороны от иллюминатора каюты. Он смотрел на Сан-Франциско, очертания которого казались серыми мазками на фоне яркого синего неба и спокойного моря. Вулф старался не думать о том, что скрывалось в водных глубинах. Однако все равно его мучили приступы тошноты.
– Утонуть в море – ужасная смерть. Что может быть хуже? – пробормотал он.
Томпсон, капитан клипера, хмыкнул:
– Никто не тянул вас силком на борт судна, мой друг. Вы могли бы добраться до Бостона верхом. – Томпсон шумно отхлебнул чай из кружки. – Конечно, для этого вам пришлось бы загнать свою лошадь.
У Вулфа скрутило желудок. Он позеленел, однако Томпсон, казалось, ничего не замечал. Он сделал еще один шумный глоток.
– Не сводите глаз с горизонта, это помогает справиться с морской болезнью. – Опустошив залпом кружку, капитан с глухим стуком поставил ее на стол и погладил седеющую бороду. – И старайтесь думать о чем-нибудь приятном. Это поможет вам отвлечься от противных ощущений в желудке.
Вулф фыркнул:
– Думать о чем-нибудь приятном? Черт, самое приятное для меня было бы сейчас оказаться на суше.
Томпсон усмехнулся.
Вулф прерывисто дышал. Ему надо было сосредоточиться хоть на чем-нибудь. Внезапно в его памяти всплыл образ девушки, которая два дня назад прошла мимо его столика в ресторане. Вулфу даже показалось, что он почувствовал исходивший от нее аромат корицы и роз. Волна желания захлестнула его. Алана Малоун… Это имя звучало, как дивная музыка.
Палуба накренилась, и новый приступ тошноты вернул Вулфа к действительности. Он глубоко вздохнул.
– Ну, что ж, начнем, пожалуй, – произнес он, стараясь пересилить недуг. – Я не желаю все плаванье держаться за стенку.
Томпсон оторвал взгляд от чайных листьев, лежавших на дне кружки, и устремил его на Вулфа.
– Что вы собираетесь начать?
Вулф молча отошел от иллюминатора и, стараясь шагать твердой походкой, направился к стоявшему возле его койки сундуку. Подняв крышку, он увидел лежавший сверху замшевый костюм для верховой езды. О чем он думал, упаковывая вещи в дорогу? Вулф вывалил содержимое сундука на койку, а затем бросил на дно замшевые штаны и рубаху с бахромой – одежду, которую он носил в экспедициях. Что бы ни уготовила ему в будущем судьба, Вулф не собирался возвращаться на Запад и снова заниматься поиском пропавших людей.
Поверх потертого замшевого костюма он положил новую, модную, сшитую на заказ одежду, предварительно аккуратно сложив ее. Томпсон внимательно наблюдал за его действиями, и это раздражало Вулфа. Хотя капитан торгового судна был любезен к нему и предоставил койку в своей каюте, Вулф предпочел бы жить один.
Уложив одежду, Вулф взялся за небольшую матерчатую сумку, которая тоже лежала в сундуке, и вытряхнул ее содержимое на койку: маленькие шелковые пакетики с имбирным чаем, россыпь мелких серых камешков и несколько узких полосок ткани.
Томпсон взял один из пакетиков, понюхал его и хмыкнул.
– Зачем это вам?
– Говорят, помогает от морской болезни.
Вулф закатал рукава рубашки и с помощью полосок ткани привязал к тыльной стороне запястий камешки.
– Это камень гематит, его еще называют кровавиком. Я купил камешки у одного китайчонка в Сан-Франциско. Если они помогут, то мне не придется все плаванье провести над ведром.
Томпсон усмехнулся и направился к двери.
– Это никчемное дерьмо, мой друг. Вас обманули. Лучше молитесь, чтобы нам благоприятствовала погода.
Через два дня ветер поменял направление. Вскоре небо затянуло черными тучами, море стало вздыматься. Судно так сильно кренилось, что у Вулфа кровь стыла в жилах.
Капитан стоял на верхней палубе, широко расставив ноги, и громовым голосом отдавал приказы матросам. Они сновали по палубе и лазали по мачтам, обвязавшись вокруг талии закрепленными к клиперу веревками, чтобы бешеные волны, которые с грохотом обрушивались на судно, не смыли их за борт.
Томпсон велел Вулфу привязать себя к койке, поскольку волны могли выбить дверь каюты и смыть пассажира за борт. «Да, – подумал Вулф, – не зря я всегда ненавидел мореплаванье».
Шторм бушевал трое суток. Странно, но Вулф почти не страдал от морской болезни. Нельзя сказать, что он совершенно выздоровел, но ум у него был ясным. Возможно, средства от морской болезни все же оказывали на Вулфа благотворное действие. Однако, несмотря на улучшение самочувствия, на душе было тревожно.
Вулфа терзала тоска, ожили смутные воспоминания о далеком детстве. После смерти матери его опекунами стала супружеская чета. Вулфу тогда было восемь лет. Однажды опекуны без объяснения причин привезли его в нью-йоркскую гавань и молча передали какому-то незнакомцу. Тот посадил мальчика в лодку и стал грести в сторону зловещего вида корабля. На полдороге Вулф оглянулся, но опекунов уже не было на пирсе.