Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники, 1967-1971
Шрифт:
2. Телеграмма, идентифицирующая корабль: супруги Семеновы с годовалым ребенком.
3. Уверились, что ребенок выжил. Вандерхузе идет давать телеграмму, что работали напрасно.
5 [201] . Доказательства разумности воспитателей:
а) прямохождение;
б) искусство имитации человеческой речи;
в) псевдо: роботы реагируют как на человека.
6. База предлагает: выловить и попытаться вернуть в лоно человечества, предоставить свободу выбора. Стась: за. Вандерхузе: за. Дик: ноет (живет себе, хорошо ему, зачем ловить, калечить). Ксеник отмалчивается: он подозревает разумность, а контакт после
201
Четвертый пункт отсутствует.
7. Обмен телеграммами с Комиссией. Объявлена зона контакта со всеми вытекающими. Каспар загоняет всех в корабль и выходит в поле с транслятором.
8. На следующее утро. «Он идет». Некоторое удивление, что идет, неохотно, но не боясь. Стась его рассматривает в дальномер. Описание. Малыш садится перед Каспаром. Контакт начат.
9. Через сутки. Дик ноет, всё ему не нравится. С мрачным видом чистит оружие. Обучение языку закончилось.
10. Следующий день: разговор с Малышом. Слушают все в кают-компании. Одновременно записывается и выстреливается импульсами в Комиссию.
Недоразумение:
1. Роботы — старшие, Малыш требует увидеться с ними. Вызывают робота. «Они неживые». Демонстрация железа. Малыш в унынии: ему представляется, что люди и он сам со временем превращаются в машины.
2. «Я хочу с вами улететь». — «Конечно, хоть сейчас». — «А мы вернемся?» — «Обязательно». Малыш снова в унынии: его задача — убрать землян с планеты.
3. Малыш получает впечатление, что без него контакт невозможен.
Ничего его не интересует. Сам рассказывает охотно, но задает только десяток одних и тех же вопросов. После двух раз беседа переносится в кают-компанию. Показывают кино, дают музыку. Никаких признаков интереса.
Постоянные вопросы Малыша:
1. Вас много? (Сколько вас?) Если вы не будете, другие придут?
2. Вы очень хотите контакта?
3. Очень я необходим для контакта? Если меня не будет, контакт будет?
4. Если я с вами улечу, вы вернетесь? Если я улечу, возвращение будет?
5. Зачем вы хотите контакт? — Мы будем рассказывать вам, вы будете рассказывать нам.
22 июня 1970 г.
Стась Попов — кибертехник, 20 л.
Каспар Тендер — ксенопсихолог, 30 л. [справа: «Геннадий Комов — Капитан»]
Ричард [ «Морзе» — перечеркнуто] Мирер — квартирьер-топограф, 22 л. [справа: напр<имер> Майка]
Яков Вандерхузе — капитан, 32 л.
Сделали 5 стр.
Вечером сделали 2 стр. (7)
23.06.70 Сделали 5 стр.
Вечером сделали 2 стр. (14)
С таким блоком акс<иомати>ки не только в люди. Всё будешь сомнению подвергать.
24.06.70 Сделали 5 стр.
Вечером сделали 2 стр. (21)
25.06.70
Сделали 5 стр.
Вечером сделали 2 стр. (28)
26.06.70
1. Причина катастрофы.
2. Игрушки и кройка-шитье.
3. Положение скелетов.
4. Микрофлора и микрофауна Земли.
5. Архив.
6. Утечка выжившей кибертехники.
Сделали 5 стр.
Вечером сделали 2 стр. (35)
27.06.70
Сделали 5 стр.
Вечером сделали 2 стр. (42)
28.06.70
Сделали 5 стр.
Вечер. сделали 2 стр. (49)
1) Невооруженным
2) Скорее всего нас отсюда попрут со страшной скоростью, и воцарится здесь КК.
29.06.70
[дневник приездов: 29.06.70. Написали 56 стр. «Малыша». <…>]
Сделали 6 стр.
Вечером сделали 1 стр. (56)
30.06.70
Сделали 5 стр. (61)
и временно прервались.
1.07.70
[дневник приездов: 1.07.70. Дописали 63 стр. Сегодня уезжаю [202] .]
202
На этой записи дневник приездов АНа в Ленинград заканчивается.
Арк уезжает.
Дорогой Борис!
Начинаем летнюю переписку.
1. С Ниной увидеться не пришлось, только обстоятельно разговаривали по телефону. ОО приходил из производственного отдела, Нина сняла вопросы корректоров и производственников, сейчас рукопись направляется непосредственно в набор. Случится это либо сегодня, 6 июля, либо через день. Нина уезжает в отпуск на месяц, управление нашими делами передала Эле Микоян, так что держать связь я буду с нею. Относительно денег — всё в порядке, деньги нам выслали (по слухам) третьего, так что будем ждать.
2. В «Юности» имел место некоторый шухерок по поводу нашей фотографии. Я вернулся как раз в тот день, когда Ленке строго предложили незамедлительно и категорически достать наш портрет. Каковы нравы? Ну, я на следующее утро туда. Конечно, никого там на месте нет. И это было к добру. Пошел я в ЦДЛ и носом к носу натолкнулся на Лесса — помнишь, этот спецфотограф по писателям? Всё утряслось моментально. Лесс был страшно доволен, поскольку финансово оправдывал затраты на фотопринадлежности, проявление и пр. Я был страшно доволен, потому что от меня отстали. Худредактор был страшно доволен, потому что фото у Лесса качественные и ретушировать не придется. В тот же день, двумя часами позже, я увиделся с художником Новожиловым, который сдавал иллюстрации для первого нашего номера. Мне страшно понравилось. А вот что мне НЕ понравилось. Ребята в «Юности», с которыми я разговаривал, с гадливостью рассказывают, что Железнов, ответственный секретарь, взялся сейчас сам читать перед сдачей в набор и обнаруживает вопиющее отсутствие литературных талантов (у себя): ему неизвестны, а следовательно объявлены в русском языке несуществующими, слова типа «брылья», «нищеброд» и пр. Озерова предложила мне быть всё время в пределах досягаемости, чтобы по первому свистку выехать и вступить в сражение, ибо она ничего поделать с ним, Железновым, не может. Впрочем, полагаю, все утрясется. Как поеду туда, так и поговорю с Озеровой насчет одобрения.
3. Больше существенных новостей нет. Между делом прочитал Шевцова «Любовь и ненависть». Страшненькая книжечка. Между прочим, прошел слух, будто в ЦК вынесли решение о строгом партийном взыскании Шевцову — по совокупности. Если это правда, то было бы неплохо.
Вот всё пока.
Привет Адке. Поцелуй маму.
Твой Арк.
Дорогой Аркашенька!
Письмо твое, наконец, получил. Ай да ты! Обещал ответить, в смысле отписать, на другой же день по приезде, а что получилось? Впрочем, понимаю: писать было особенно нечего. Мне тоже писать-таки особенно нечего, но пишу!