Студент из прошлого тысячелетия
Шрифт:
Как сомнамбула двигаюсь в уборную.
Выбираюсь из душевой, изрядно посвежевший и проснувшийся.
С кухни несёт ароматной выпечкой и сосисками. Хорошо иметь порабощённого духа, плохо для фигуры, но в целом можно и потерпеть.
Из соседней комнаты, расположенной на втором этаже, выходит заспанная Емельянова, имени которой я так и не узнал. В розовом халатике, залитая светом и мятая, будто всю ночь сражалась не на жизнь, а на смерть. На голове ободок с золотистой вышивкой
— С добрым утром, ваше высочество, — бодро приветствую сожительницу.
Реакция неоднозначная. Блондинка бледнеет, хотя, куда уж больше. Затем пятится, смотря на меня расширяющимися глазами.
— Какое я тебе высочество, Митрофанов? — потерянно шепчет она.
— Ну, корона на твоей голове, — поясняю я.
Она снимает ободок с головы, смотрит на него, затем на меня, как-то раздосадовано, что ли. Под ногами появляется Мальгус, начиная обтирать штанины мягким боком.
— А кто там готовит? — принюхавшись, спрашивает она, переводя тему.
— Он, — указываю на котейку.
— Какой ты хороший, лапочка, спасибо тебе, — блондинка садится на корточки, вытягивая руки к пушистому комку.
Дух принял материальное воплощение, так что с лёгкостью запрыгивает ей на руки.
— Мы спустимся через десять минут, — говорит Емельянова и закрывает двери.
Пожимаю плечами, направляясь к кухне, где уже стоят тарелки с ароматной едой.
Накладываю себе салат и беру пару сосисок, уплетая их с яйцами и запивая крепким кофе.
Парочка появилась и правда через десять минут, увидев их, падаю на пол, сотрясаясь от смеха. Дух недовольно смотрит на меня.
На Мальгусе розовый бант, пушистые щёчки в красных румянах, будто он алеющая от комплиментов девица. А на губе, что это, помада? Аха-ха-ха-ха…
— Будешь знать, как диван портить, — со злорадством выдаёт Емельянова.
Кот взирает на неё с откровенным шоком. Так и надо, а что ты думал? Перебежчикам нигде не рады. Полагал, что это проявление любви? Нет, это месть.
Пф!
Кот растворяется в воздухе, на пол падает облачко румян и бант.
Блондинка довольная собой садится за стол, приступая к еде.
— Как тебя хоть зовут? — вытирая слёзы, спрашиваю я. — Страна должна знать своих героев.
— Елизавета, — отвечает блондинка, виртуозно управляясь с вилкой и ножом.
— Значит, Лиза, — киваю. — Очень приятно, моё имя ты уже знаешь.
Завтракаем и собираемся на занятия.
— Пойдёшь в этом? — удивляется однокурсница. — В комнате форма, надень её. Иначе оштрафуют и заставят переодеваться.
Замечаю, что она в униформе.
Юбка — карандашная стружка. Белая блузка, галстук и пиджак с нашивкой на груди. На ногах чулки и удобные кожаные туфли.
Взбегаю по лестнице на второй этаж. В шкафу формы нет, а вот на кресле у окна… И как я её пропустил?
Спускаюсь уже одетый, Емельянова терпеливо дожидается у двери.
— А рюкзак с тетрадями и планшетом? — закатив глаза, спрашивает она.
— За него штрафуют? — уточняю я.
— Нет, — качает головой сожительница.
— Тогда завтра возьму, пошли, иначе опоздаем.
— Завтра начинаются выходные, — вздыхает Емельянова.
— Ещё не начали учиться, а уже отдыхать? — удивился я.
— А ничего, что завтра суббота? — поднимает бровь блондинка. — Да и легче в учебный процесс войти.
— Почему ты не ушла, пока я переодевался? — задаю мучающий меня вопрос.
— Чтобы познакомиться, — со смирением отвечает Емельянова. — Прошение о расселении отменили.
— Что-ж, идём.
Говоря это, выхожу на улицу, радуясь последним солнечным и относительно тёплым денькам.
По немногочисленным улицам к академии стекаются студенты. Щебечут оставшиеся на зимовку птицы. В общем, одним словом — благодать.
На входе в здание учебного заведение, меня тормозит староста нашей группы. Невысокая девушка с каштановыми волосами, аккуратным вздёрнутым носиком и двумя хвостами волос на голове.
— Митрофанов, держи, это штраф, — она суёт мне в руки лист бумаги. — Оплата до пяти вечера, пока работает бухгалтерия, оплати сегодня, иначе попадёшь на ещё один штраф.
Выдав ценные указания, она разворачивается и уходит по своим делам.
— Ты сказала, штрафов не будет! — возмущаюсь я.
— Я и сама так думала, — непонимающе хмурится Лиза. — Дай посмотрю.
Передаю ей лист.
— За порчу газона во внутреннем дворе академии, за нанесение морального ущерба студентам, за применение разумного оружия без разрешения в противоправных действиях, — перечисляет она, а её брови всё поднимаются и поднимаются.
— Было, было, и это было, — соглашаюсь со всеми обвинениями.
— Надо повесить плакаты: осторожно, злой Митрофанов. Страна должна знать своих героев в лицо, — гадко ухмыляется Емельянова и тоже покидает меня, оставляя наедине с собой.
Расписание, наверняка, в рюкзаке, рюкзак дома, а это означает, что…
— Снова потерялся? — ко мне подходит Лебедева. — Идём, я как раз шла в аудиторию.
— Моя спасительница, — смотрю на неё с обожанием, от чего Лебедева чуть не прыгает в окно.
— Ты в порядке? Опять моя аура? Тебе плохо? — нервно спрашивает преподавательница.