Ступени из пепла
Шрифт:
Она рассказывала. Светлая слушала её с пристальным вниманием, задавала вопросы, никоим образом не относящиеся к самой Эстеремаи или её детищу, ММТ.
— Я прошу меня извинить, тахе-тари Эстеремаи, — произнесла Светлая, вставая. — Могу ли я поговорить с вами немного наедине?
Они отошли, оставив секретаря одного, у множества почти нетронутых блюд и бутылок.
— Прошу сообщить вашему сыну, что путь, которым он улучшает развёртку, тупиковый. Если ему интересно, я сообщу подробности, — заметила Светлая. Эстеремаи потребовалось немало усилий, чтобы выслушать это, не потеряв самообладания.
— Если он взамен обратит внимание на интерференцию в фантомных контурах, ответственных за согласование частот — подробности сообщу при необходимости — то через три-четыре года вас ожидает серьёзный прорыв.
Выдержка изменила «акуле».
Майтенаринн улыбнулась.
— Никаких чудес, тахе-тари. Я не всезнающа. Но я и не глупа. Я вижу то, что другие не в состоянии заметить — если те, кто говорят со мной, искренни. Благодарю вас за искренность. И…
Наклонившись, почти касаясь своей щекой щеки побледневшей Эстеремаи, Светлая что-то тихонько прошептала.
— Я бы не стала медлить с лечением, — добавила она. — Если желаете, могу порекомендовать врачей.
— Но… Светлая… прошу вас… — простонала собеседница.
— Всё, что здесь было произнесено, останется тайной. Если только вы не пожелаете поведать об этом кому-нибудь ещё. Слово. Нет, — Майтенаринн взяла Эстеремаи за руку, не позволяя ей упасть на колени. — Прошу вас, не надо.
Они раскланялись.
— Буду рада встретить вас на праздновании Возрождения, — добавила Май, вспомнив письмо Её Превосходительства. — Если вы сочтёте это достойным вас.
— …О чём вы с ней говорили? — поинтересовался Чародей, когда, выпроводив людей из ММТ, он зашёл в «чайную». — У неё был такой вид… Словно на неё снизошло озарение.
— Снизошло, — кивнула Майтенаринн равнодушно. — Такое, небольшое.
— Королева, — Саванти откашлялся. — Не мне советовать, но не суйся в политику и экономику. Съедят и не подавятся.
Майтенаринн улыбнулась краешками рта.
— Небольшое чудо, — пояснила она. — Совсем небольшое. Я ничего не просила взамен. Я только помогла ей кое-что увидеть, и она поняла меня. В конце концов, — Майтенаринн поднялась на ноги, — это она пришла к нам.
— Котёнок, — Реа встала из кресла, отложила книгу в сторону. — Что ты будешь делать, если они будут идти одна за одной? А ведь они могут пойти.
— Смотреть им в глаза, — пожала плечами Майтенаринн. — Пусть увидят то, что должны.
Реа кивнула.
— Да, что-то в этом есть. Ну ладно. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
— Десять часов, — заметил Чародей. — Пойду-ка я спать. Спасибо, тахе-те, это было здорово.
— Май, — позвала Реа-Тарин, — тебе тоже надо бы выспаться. Вестей от Лас может не быть долго.
Майтенаринн кивнула. Да. Глаза уже слипаются.
— Я провожу вас, — предложил Чародей.
Май согласилась.
— Давай, рассказывай, — велел Саванти, когда они ушли. — Ты что-то хотела рассказать. Не при ней. Сразу скажу: мне это не нравится.
Реа долго думала.
— Хельт эс Тонгвер мёртв, — сообщила она.
— Я в курсе, — Саванти потёр глаза ладонями.
— Ну, знаешь!
— Нет, Тигра, — Саванти поднял руки. — Я не могу сказать ей. Она надеется, она не готова остаться без прошлого. Я не смогу. Ей — не смогу. То, что от него осталось там, под Северным домом…
Реа-Тарин долго смотрела на него. Помахала полученным от Хеваина конвертом.
— Ани, Хельт эс Тонгвер умер четырнадцать с небольшим лет назад.
Саванти онемел.
— Хеваин нашёл документальные подтверждения. Известно, где его могила. Майтенаринн никогда не сообщали об этом.
Саванти ощутил, что ему становится страшно. Страх был иррациональным. Там, в камере смертников, страха не было. Было всего лишь ожидание неприятного и неизбежного.
— Возможно, удастся получить разрешение на изучение останков и маркерный анализ. Я склонна доверять Хеваину. Его вид… он явно был расстроен. А теперь скажи, ты сможешь рассказать ей об этом?
Саванти вскочил. Прошёлся от одной стены к другой.
— Этого не может быть! Ты это знаешь!
— Да. Тёмной луны не могло быть. Жёлтых таблеток не могло существовать. Её телефон ещё не изобрели. Знаешь, что? У неё ещё есть «Скат». Мина, которая валялась у неё под кроватью. И, к слову, куда ты спрятал её таблетки — те, что дал ей дядя? Во флаконе из-под дезодоранта?
— В сейф, — мрачно отозвался Саванти. — Я не знаю, откуда они… но… то, что они делают…
Тигрица расхохоталась.
— Мне не смешно, Тигра, — сообщил Саванти.
— Мне тоже. Но всё это — перед нами. Так что с её дядей? Будем говорить?
— Если спросит, — проворчал Саванти. — А до той поры — нет, я не хочу.
— Всё, договорились, — Реа-Тарин встала и потянулась. Жутковатое зрелище. — Я тоже хочу выспаться. Ступай-ка и ты на боковую.
Саванти отмахнулся.
— Мне теперь не уснуть. Посижу, мне есть, чем заняться.
Странно. Я дошла до апартаментов, и тут позвонил Хеваин. Они сумели найти транспорт. Что-то было в голосе Хеваина, что-то тревожащее, но я не стала расспрашивать. Пожелала удачи и легла на кровать, не раздеваясь.
Но мне не спалось. А надо уснуть, завтра много дел. Дядя, где ты? Оставь мне весточку. Просто скажи, что ты жив. Я буду ждать, сколько потребуется. Кто ещё сможет рассказать мне о прошлом? Всё, что у меня есть — обрывки воспоминаний. И то я не знаю, много ли там истины.
Тётушка… зачем вы так? Знать бы.
Ну, Май — вспоминать о покойниках ночью! Постарайся уснуть.
Я попыталась. Но сон не шёл. Во всяком случае, мне не было страшно оставаться одной.
И не потому, что в коридоре теперь постоянно дежурила охрана.