Стыдные подвиги
Шрифт:
— Опа!
— На, держи!
— Ага, давай!
— Э, шайтан!
Джейсону нипочем, он встает и продолжает действовать. Мачете обронил, но не расстроился; схватил вилы. У него сверхъестественная мощь. Негритянка, прибитая вилами к стене, хрипит и помирает.
Ветер свищет, гром грохочет. Бойцы не дышат, вспотели, сучат ногами.
Секрет фильма ужасов давно известен. Страшный убийца — Джейсон, или Фредди Крюгер, или кто там еще — не самый важный персонаж. Главное — обязательное наличие визжащих юных девок. В начале истории девки неприступны, красиво одеты и ярко накрашены.
Спустя час Джейсон справляется со всеми — в живых остается последняя девушка, самая смышленая. Обороняется изо всех сил. Прыгает в машину — но Джейсон заблаговременно вынул ключи и выбросил. Запирается в доме — но Джейсон вышибает дверь. Лезет в подвал — но Джейсон разрубает доски пола. Повсюду лужи липкой крови и отвратительное гнилое дерево. Блондинка с размаху бьет Джейсона доской с торчащими гвоздями, гвозди протыкают Джейсонову голову. Сидящий рядом со мной туркмен грызет ногти. Сидящий с другой стороны уроженец Витебска ефрейтор Сякера ухмыляется и закуривает. Джейсон с ошеломляющей невозмутимостью вытаскивает гвозди из головы и загоняет девку в угол.
Напряжение растет.
Джейсон швыряет девку на пол и удобнее перехватывает тесак. Девка кричит, широко открывая огромный рот и огромные глаза. Бойцы в восторге. Им нравится, что все у девки большое и открытое. В последний момент девка, изловчившись, ударяет неприятеля ногой в пах и шустро уползает. Тесак врезается вместо сисек в деревянную стену и застревает. Героиня выбегает на улицу, падает и видит прямо перед носом, в мокрой траве, ключи от замка зажигания.
Туркмену невмоготу, он подался вперед и дрожит; он сам готов прыгнуть, снять ремень и лупить Джейсона по морде медной бляхой, а впоследствии овладеть спасенной героиней. Туркмен маленький, кривоногий, некрасивый, у него нет одного зуба и на щеке прыщ, но героиня, наверное, отдалась бы туркмену без колебаний, лишь бы уйти от Джейсонова ножа.
В передних рядах кто-то вздевает к небу кулаки и рычит проклятия.
Блондинка прыгает за руль, заводит тачку и рвет с места. Колеса проворачиваются в грязи. Джейсон уже здесь, хватается за задний бампер, но девчонка врубает скорость и уезжает. Гремит решительная музыка. Вроде бы финал. Узбеки, туркмены, казахи, молдаване и азербайджанцы в крайнем изнеможении откидываются на спинки стульев. Но нет; крупный план, закушенные губы, яростный взгляд: героиня возвращается мстить за расчлененных товарищей.
Завязывает волосы в хвост. Подтягивает штаны, поправляет шнурки на ботинках. Она готовит ловушку: сворачивает стальной трос в подобие капкана, привязывает к машине. Прямая, бледная, красивая — выходит против монстра с монтировкой наперевес.
— Дура! — кричат бойцы. — Хрен ли ему твоя монтировка?
Однако блондинка отважна. Джейсон, полчаса назад хитроумно убивший семерых, вдруг наивно попадает ногой в петлю. Девчонка ловко зажимает дубиной педаль газа, и машина, взревев, самостоятельно тащит Джейсона по жидкому чернозему, выезжает на берег и обрушивается с обрыва прямо в воду. Джейсон держится рукой за черный корень, но блондинка, подбежав, расплющивает его пальцы ударом железяки.
Аплодисменты сотрясают своды клуба, их мощь такова, что я начинаю опасаться за стенку, сложенную сегодня, — вдруг не выдержит и рухнет?
Джейсона утягивает под воду. Из мутных глубин поднимаются мрачные пузыри. Блондинка вытирает слезы.
Джейсон не умер, он вечный, и в последнем кадре он выдергивает ногу из петли и опять всплывает, что дает зрителю намек: продолжение следует.
Бизнесмен Валера входит в зал и включает свет. Сеанс окончен. Бойцы приходят в себя; у большинства красные лица и потные лбы.
Мы — дембеля — выходим последними, великодушно позволив молодежи потолкаться у дверей; молодежь спешит в казармы, в девять часов все должны сидеть и смотреть программу «Время», с этим делом в армии строго. Бизнесмен Валера с подозрением смотрит на четверых расслабленных бойцов, он почти уверен, что мы прошли в зал бесплатно, — но решает не задавать вопросов; поднимает воротник бушлата и отворачивается. Сержант Мухин и ефрейтор Сякера выше бизнесмена на голову и гораздо шире в плечах, надень на них хоккейные маски — будут не хуже Джейсона, кого хочешь удавят голыми руками.
Снаружи совсем холодно, и я вдруг улавливаю в движении воздуха слабую, но ясную ноту, особый предзимний запах, солоновато-жестяной; еще не замерзает по ночам вода в лужах, еще не все листья облетели, осень еще вовсю гуляет, но уже пора грустить и ждать первого снега. Не то чтобы я единственный из четверых обладаю гиперчувствительностью, — нет, мы все ощутили, и примолкли, и восемь ноздрей слегка расширились.
Ефрейтор Сякера искусно сплевывает сквозь зубы и говорит:
— Вернусь домой — куплю видак и видеосалон устрою. Пятьдесят человек, пятьдесят рублей за сеанс, три сеанса в день. Большие деньги! Обязательно устрою видеосалон.
— Остынь, — возражает Киселев. — Скоро твоя Белоруссия отделится на хрен. У вас будут свои деньги, а у нас — свои. Лучше скажи, как по-вашему «железная дорога»?
— Чугунка, — мрачно отвечает ефрейтор Сякера; мы смеемся, огибаем клуб и снова оказываемся в моей подсобке. Рассаживаемся на бревнах, приготовленных для строительства крыши. Я завариваю чай в литровой банке. Разливаю по кружкам, вскрываю пачку печенья.
— А мне, — говорит Мухин, — понравилась эта… кудрявая. Которой он глаза выдавил. Маленькая, шустрая… Мой размерчик.
Он проводит ладонями по воздуху, следуя воображаемым изгибам женского тела.
— А мне — негритянка, — говорит рядовой Киселев. — Ноги длинные, глаза бесстыжие. Люблю таких.
— А мне — тачка, — говорю я. — Широкая… Мотор — зверь… Сел — и едешь, плавно, быстро… О своем думаешь.
— Не по нашим дорогам, — говорит Киселев. — В Америке — там, да…
— Значит, съезжу в Америку.
— Фигня, — говорит сержант Мухин. — Скоро здесь будет лучше, чем в Америке.
Рядовой Киселев скептически хмыкает.