Субэдэй. Всадник, покорявший вселенную
Шрифт:
Для Субэдэя чрезвычайно насыщенный событиями 1224 год закончился еще одним походом, и этот поход был карательным. Уходя в Монголию осенью — зимой, Чингисхан направил его навести «порядок» «у народа Эмиль Ходжи» [12, с. 228]. Речь тут скорее идет «о каком-то племенном вожде Ходже, чей народ, видимо из канглийских или кипчакских родов, жил у реки Эмиль (Имиль), что на границе пров. Синьцзян и Казахстана» [12, с. 229], в районе озера Алаколь. А так как эта территория лежала к юго-западу от Тарбагатайского хребта и давным-давно была исхожена копытами монгольских скакунов, иначе как «акцией подавления» эту военную операцию именовать нельзя. Тогда же по приказу Субэдэя «отловили лошадей, [всего] 10 000 голов для подношения [Чингисхану]» [12, с. 228].
Следом за Субэдэем в эти земли вступило основное войско монголов, и где-то там, на реке Эмиль, каана встретили его внуки Хубилай и Улэху [14, с. 726]. Встречу Чингисхана со своим девятилетним внуком, сыном Толуя — Хубилаем, на которой, скорее всего, присутствовал Субэдэй, можно назвать знаковой. История не донесла до нас известий о других подобных встречах, но то, что основатель Монгольской империи незадолго до своей смерти соизволил лицезреть будущего основателя династии Юань весьма примечательно. В этой связи необходимо отметить, что Субэдэй, поддерживая отношения со старшим сыном Чингисхана Джучи, не забывал и о младшем Толуе, как не забывал об их детях — Бату, Орду (джучидах), Мункэ, Хубилае (толуидах). И это «скольжение» при дворе Чингисхана Субэдэй исполнял столь же виртуозно, как свои маневры на просторах Великой степи.
Монгольское войско направлялось в Коренную орду, его спутниками, как и десять лет назад, по возвращении из Китая, были бесчисленные вереницы понуро бредущих пленников и огромные караваны верблюдов и повозок, груженых добычей. Но в этом триумфально возвращающемся войске был один человек, которого победная суета не радовала, так как он умирал. Умирал великий полководец, верный пес Чингисхана и соратник Субэдэя Джэбэ-нойон. Этот человек, сыгравший немаловажную роль на первом этапе войны с Цзинь, покоривший Западное Ляо и промчавшийся вихрем 10 000 верст в Беспримерном походе, умер [14, с. 726].
«1225 (год Синей курицы) — Чингисхану шестьдесят четыре года.
В начале весны Чингисхан возвратился из похода в свою ставку в Черной роще на берегу Толы» [14, с. 726].
Субэдэй вернулся на родину, которую покинул много лет назад, но находясь «вовне», он целенаправленно стремился быть в курсе того, что происходило внутри «Золотого рода». Он сам когда-то ратоборствовал в ближней дружине Тэмуджина, и по прошествии времени присутствие его там, пусть и через детей, оставалось постоянным. Субэдэй был прекрасно осведомлен о состоянии дел в семьях и чингисидов, и есугеидов, его глазами и ушами являлся Урянхатай, самый знаменитый из его сыновей, которому тогда исполнилось 24 года. В самом раннем возрасте, подобно своему отцу и дяде Джэлмэ, Урянхатай поступил на службу к Чингисхану и, конечно же, в кешиг [82] . Позже, «когда Сянь-Цзун [83] был [в ранге] императорского внука и еще ребенком, поколение Урянхатая было [уже] заслуженными сановниками, допущенными, чтобы защищать и воспитывать его. Поэтому [когда] Сянь Цзун находился в укромной резиденции будущего императора, в полномочиях [Урянхатая] было ведать его постоянной охраной» [6, с. 505]. Быть начальником охраны царевича Мункэ было сверхпочетно, но, впрочем, племянник Джэлмэ и сын Субэдэя на иное, менее ценное место и не должен был рассчитывать. Служа при Мункэ, Урянхатай начал свою карьеру военачальника, а Субэдэй был в курсе всех околотронных интриг и положения в самой Монголии, заодно имея про запас несколько сотен отменных мечников и лучников, находящихся в распоряжении его сына.
82
Уместно добавить, что племянник Субэдэя, сын Джэлмэ Есунтее (Есунтей?), являлся тысячником кешига и командовал отборными лучниками (Сокровенное сказание монголов. § 225).
83
Сын Толуя — Мункэ.
Чингисхан, прибыв в Аваргу, и не думал об отдыхе. Агрессивные планы в отношении Си Ся (государства тангутов) овладели им снова. Так уж получилось, что тангуты были первыми, кого атаковали монголы в 1205 году, ознаменовав тем самым начало своей экспансии, они же стали теми, на кого Чингисхан совершил свой последний прижизненный поход, приведший к падению Си Ся, в результате чего китайские империи Цзинь и Сун лишились буферного государства, которое несмотря на всю сложность межкитайских отношений прикрывало их с северо-запада. Повод для начала войны был элементарным. Чингисхан припомнил тангутскому Бурхану [84] , что тот 1) не помог вспомогательным корпусом в походе на Государство хорезмшахов, 2) начал переговоры с Цзинь о союзе против монголов, 3) не послал сына в качестве заложника. Перечисленных выше огрехов, с точки зрения монгольского властелина, с лихвой хватало, чтобы развязать еще одну войну. Может быть, эта война ему была и не нужна, но нельзя
84
Титул тангутского государя.
«Тангуды укрепили свои крепости и заставы и в октябре заключили с императором династии Цзинь соглашение о военной помощи, о котором открыто заявили в ноябре» [14, с. 726]. Тогда же Чингисхан примерно со стотысячной армией начал движение в сторону новой жертвы. «Субэдэй подал доклад, желая последовать [вместе с Чингисханом] в поход на запад» [12, с. 229]. Каан поручил ему авангард. «Государь дал повеление [Субэдэю] преодолеть большую каменистую пустыню, чтобы [узнать как ее] пройти» [12, с. 229]. Здесь очевидно нестандартное решение начала военных действий, которое, скорее всего, в своем докладе и представил Субэдэй. Пути в страну тангутов были монголам известны во всех подробностях, в данном же случае авангард, а следовательно, и вся армия, отправлялись по неизвестному маршруту через «большую каменистую пустыню», в обход укреплений противника, а это обеспечивало внезапность нападения, абсолютный численный перевес и выход на оперативный простор, минуя оборонительные линии.
«Зимой того же года Чингисхан во время облавной охоты упал с коня и сильно занемог.
1226 (год Красной собаки) — Чингисхану шестьдесят пять лет.
В первый весенний месяц началось военное вторжение монгольских войск в тангудские земли» [14, с. 726]. «Чингис окреп настолько, что был в состоянии лично вести армию через 160 километров песка и гравия… в сторону северной твердыни С и Ся, города, который монголы называли Хара-Хото, Черный город» [29, с. 239]. Хара-Хото пал. Так, передвигаясь к югу, захватывая город за городом, верные своей жестокой политике, усиливаясь за счет «пленных, перебежчиков, предателей, захваченного продовольствия и оружия» [29, с. 240] они неумолимо приближались к серединным землям Си Ся, к городу Ганьчжоу, который был взят приступом, но благодаря заступничеству Чагана — приемного сына Чингисхана, который был родом из этих мест, население Ганьчжоу было пощажено.
«К концу 1226 г. ситуация для тангутов стала просто катастрофической — засуха лета 1226 г. губила население, смерть тангутского государя Дэ-вана внесла смятение в управление страной» [6, с. 337]. В октябре — ноябре Субэдэй подошел со своим туменом к Ляньчжоу и занял его без боя. Однако тан-гуты отважились на полевое сражение с войском Чингисхана, которое произошло 23 ноября 1226 года в окрестностях города Линчжоу. Армия тангутов под командованием Вэймин Лингуна потерпела полное поражение, и монголы подошли к столице Си Ся Чжунсину [6, с. 337]. Началась его многомесячная блокада.
«1227 (год Красной свиньи) — Чингисхану исполнилось шестьдесят шесть лет.
В первый весенний месяц монгольские войска… напали на пограничные города империи Цзинь» [14, с. 727]. Началось воплощение плана монгольского повелителя с целью нейтрализации чжурчжэней как возможных союзников тангутов в данный момент и подготовки к окончательному уничтожению их государства в северном Китае. Царевич Угэдэй вместе с Чаганом выдвинулись за Хуанхэ и подошли к Южной столице Цзинь, городу Кайфыну. А сам «Чингис, теперь вместе с Субадаем, двинул войска на юг и запад, через 100 километров перейдя границу Цзинь. Таким маневром он перерезал узкий, шириной около 150 километров, язык Западного Цзинь, территории, покрывавшей теперешние китайские провинции Нинся и Гансу, чтобы помешать войскам Цзинь соединиться с их союзниками тангутами и подготовить завоевание главной территории собственно Цзинь. Для этого Субадай перевалил через северные отроги гор Люпань, пройдя за февраль и март, если считать по прямой, 450 километров или что-нибудь вдвое больше, если учесть, что по прямой он пройти не мог, так как должен был совершать зигзаги от города к городу, — поразительный результат для войска, которое уже больше года вело непрерывные боевые действия» [29, с. 244–245].
В результате этого рейда «[Субэдэй] напал и подчинил тегина [85] сары-уйгуров, чи-минь и прочие обоки вместе с округами Дэшунь [чжоу], Чжэньжун [чжоу], Тао [чжоу] и Хэ [чжоу]» [12, с. 229]. Кроме того, Субэдэй «отметил успех посылкой 5000 копей в подарок своему повелителю и господину» [29, с. 245], здоровье которого, кстати, резко ухудшилось. Кроме того, до Чингисхана дошла весть, что его старший сын Джучи умер весной 1227 года. По поводу смерти царевича существует несколько версий, вплоть до той, по которой чуть ли не сам Чингисхан тайно повелел убить строптивого сына за излишнюю самостоятельность и нежелание являться в ставку Великого каана, но, скорее всего, смерть Джучи так и останется загадкой…
85
Т. е. «принц, владетельный князь» по-тюркски.