Шрифт:
Глава 1
Кладбище, как последнее пристанище для людей, почти на каждого навевает тоску и уныние. А когда на это пристанище провожаешь близкого, родного и любимого человека, то испытываешь сильное чувство страха и потрясение. Боишься не своей смерти, а того, что видишь его последний раз в жизни и единственная ниточка, связывающая тебя с его плотью — крышка гроба, которую через несколько минут закроют… навсегда. Она, как страшный затвор разделит два мира — в одном ты, в другом он, рассечет твою жизнь на «до» и «после».
Так
— Пора заканчивать, — произнес подошедший к вдове работник ритуального агентства, — время нельзя затягивать!
— Чего заканчивать? — спросила Елена, не понимая от горя, что происходило вокруг.
— Прощание с покойным, — ответил работник, — невозможно насмотреться за минуту на целую жизнь.
Елена почти ничего не соображала, она, одурманенная успокоительными таблетками, тупо смотрела на работников ритуального агентства и только когда они поднесли крышку гроба Виталия, она очнулась на короткое время. Нет, этого не может быть, это страшный сон, не мог Виталий бросить ее в этом жестоком мире.
— Виталий, не уходи от нас, — каким-то чужим голосом закричала Елена, напугав криком детей, — зачем ты бросаешь меня, Виталий?
Испуганные дети, Анна и Виктор еще громче разрыдались, обнимая Елену. Им стало до боли в сердце жалко маму и умершего отца, а еще самих себя. Как теперь им жить без папы, который любил их и защищал? Дети боятся смерти больше взрослых, а похороны родителей оставляют им глубокие психологические травмы на всю жизнь.
Тем временем работники ритуального агентства закрыли гроб на специальные защелки и стали опускать его в могилу. Участники похорон, коих было немного, около двух десятков сослуживцев Виталия и Елены, как могли, успокаивали вдову. Ей снова стало плохо, она теряла самообладание.
— Бросайте, — подсказал работник ритуального агентства.
— Что бросать? — не поняла Елена.
— Горсть земли в могилу, — сказал работник.
— Зачем? — спросила Елена и посмотрела на могильщика непонимающим, безумным взглядом.
— Обычай такой, ритуал, значит, — тихо отвечал похоронщик.
Елена медленно нагнулась, взяла горсть земли и бросила в могилу. Дети, увидев, что сделала мать, повторили то же действие. Затем каждый участник похорон, бросал землю со словами «Царствие ему небесное» или «Пусть земля будет пухом».
Елена находилась в прострации. Она, как во сне видела остаток этого трагического дня — поездку с кладбища в кафе, где состоялись поминки Виталия, приезд домой. Там внезапно появилось ощущение пустоты и обреченности. То же наступило и в душе женщины, похоронившей умершего мужа.
Но нужно жить! Такова диалектика существования человека, но жить без него, ради детей и их благополучия. Дни следовали один за другим. Елена, как киборг, ходила на работу, готовила детям обед, убиралась в квартире. Ее сознание было занято воспоминания. Словно в кадрах кинохроники, женщина видела их первое свидание. Тогда, еще молодой машинист Московского метрополитена Виталий, подарил ей огромный букет роз и признался в любви с первого взгляда.
Она вспоминала свадьбу, рождение дочери, сына. Виталий, забирая ее из роддома, привозил много шампанского и цветов. Он щедро дарил все это медперсоналу и радовался, как мальчишка. А потом ночами не спал, сидя у кроватки дочери, а позже и сына. Он безумно любил своих детей, и Елене порой казалось, что он любит их сильнее, чем ее. …И вдруг эта страшная болезнь, диагноз прозвучал, как гром после молнии — онкология! И смерть не заставила себя ждать.
Месяц после похорон прошел, как во сне. И вот однажды в квартиру позвонили среди ночи. Стараясь сообразить, кто мог прийти к ней, Елена поднялась с постели. Накинув халат, вышла в прихожую.
— Кто там? «Чего по ночам звоните в квартиру?» — с раздражением спросила она.
— Открывай Лена, это я! — послышалось из-за двери.
— О Боже! Это голос Виталия…, — пронеслось в сознании Елены, и она в бессилии опустилась на корточки.
— Лена, ну что же ты не открываешь? — спросил тот же до боли знакомый голос, — ты же узнала меня!
Елена заставила себя подняться и, приблизившись к дверному глазку, посмотреть в него. Там, на лестничной площадке, стоял Виталий. Этого не может быть! Что это? Видение или сон? Но он стоял, живой и невредимый, в новом костюме с галстуком и просил ее открыть дверь.
Елена отошла от двери, она сильно испугалась, ее руки тряслись. Неизвестное доселе чувство овладело женщиной — животный страх и волна нежности, захлестывающая ее и повелевающее открыть дверь. У Елены наступило состояние аффекта. Она крестилась без остановки. Возникшая жалость к умершему Виталию не позволяла ей понять, что это? Но вскоре пришло прояснение, чудес не бывает, сказки со счастливым концом не существуют в реальности.
— Ты призрак! …Уходи! — произнесла Елена, не переставая креститься, — Господи, помоги мне! Свят-свят!
— Лена открывай, я замерз очень, — донеслось из-за двери, — ты что, не рада мне?
— Уйди призрак! Виталий умер месяц назад, — молвила женщина, щипая пальцами свою руку, — да что же это такое?
— Лена открывай, я замерз, — требовал голос Виталия.
— Мы тебя похоронили, — стояла на своем Елена, — ты умер! Ты — не Виталий! О Боже, Всевышний, мы же его поминали, как положено!
Следователь следственного отдела СК РФ Сергей Перов приходил на службу раньше положенного времени на час, эта привычка прижилась с первого дня его работы следователем. Тогда в 1998-м он, выпускник юрфака МГУ, пришел работать в прокуратуру следователем. Нынешний начальник следственного отдела Шлыгин в то время был старшим по особо важным делам, который сразу же взял шефство над вчерашним выпускником и приучил приходить на службу на час раньше.