Суд и ошибка. Осторожно: яд! (сборник)
Шрифт:
И события начали развиваться весьма драматически.
Мы сидели с Анджелой в гостиной, потягивали коктейли, в ожидании когда спустится Сирил, – он только что приехал и переодевался наверху, – и тут входит горничная и смущенно обращается к Анджеле:
– Извините, мадам, но там пришел могильщик. Он спрашивает, согласны ли вы, чтобы окончательно оформить могилу завтра?
– А почему я должна быть против? – удивилась Анджела. – Пусть поступает, как ему удобно.
– Но он говорит о какой-то телеграмме, мадам.
– Что за телеграмма? От
Я встал.
– Позвольте, я пойду, с ним побеседую?
– Пожалуйста. Большое спасибо, Дуглас.
Я вышел в холл. Там стоял наш местный деревенский плотник и столяр. Гробовщиком и могильщиком он становился, когда возникала необходимость.
– В чем дело, Блейк? – спросил я деловым тоном.
Старик тронул свою кепку.
– Я хотел бы знать, сэр, желает ли миссис Уотерхаус, чтобы я оформил могилу завтра, или подождать? По правилам это нужно было сделать сегодня, но тут пришла телеграмма.
– Я могу ее посмотреть?
– Конечно, сэр, прошу вас.
Он извлек из кармана смятый листок.
Я быстро пробежал текст глазами. Вот он:
НЕ ОФОРМЛЯЙТЕ МОГИЛУ ДО ПОЛУЧЕНИЯ УКАЗАНИЙ.
Отправленная сегодня утром в десять двадцать семь из Лондона телеграмма была адресована «Могильщику деревни Аннипенни, Дорсет».
Я вернул телеграмму старику.
– Вот что, Блейк, давайте сегодня не будем беспокоить миссис Уотерхаус. А оформление могилы отложите до завтра.
3
Признаюсь, я невзлюбил Сирила Уотерхауса еще до того, как увидел.
И это чувство со временем только углублялось. Его внешность я уже описал, а его манеры не буду. Слишком они противные. Со мной и Френсис он был холодно вежлив, но, несомненно, считал нас назойливыми соседями, вмешивающимися в чужие дела. Со своей невесткой Сирил был также холоден, к тому же откровенно груб. Можете представить, как мы «повеселились» за ужином.
Когда женщины вышли и горничная подала кофе, Сирил Уотерхаус сразу оборвал непринужденный ход беседы, резко заявив:
– Сведения об обстоятельствах смерти моего брата я нахожу весьма скудными. Насколько мне известно, вы и ваша жена были свидетелями его болезни, равно как и остальные соседи. Пожалуйста, проясните ситуацию.
И я стал рассказывать. Коротко, конечно, насколько возможно. Джон захворал желудком, что там было точно – не известно. А потом неожиданно умер. Доктор в своем заключении указал причину.
– То есть смерть была неожиданной? – спросил Сирил.
– Да, – ответил я. – Для всех нас это явилось шоком.
Сирил Уотерхаус кивнул.
– А почему не пригласили другого доктора?
– Думаю, доктор Брум не счел это необходимым.
– Он не полагал состояние моего брата критическим?
– Насколько мне известно, нет. Он оценивал его состояние как серьезное, но не
Мой тон его совершенно не смутил.
– И почему не пригласили профессиональную медсестру?
– Мисс Брум любезно согласилась присматривать за ним. Она хорошо знает это дело.
– У нее есть квалификация медсестры?
– Официально нет. Но фактически она выше по уровню любой.
Сирил Уотерхаус закончил чистить персик, разрезал пополам и аккуратно вытряхнул косточку на тарелку.
– А этот Брум, он хороший доктор?
– Считается лучшим хирургом в графстве, – ответил я, сдерживая неприязнь.
– Но в данном случае речь идет не о хирургии. Какой он терапевт?
– Извините, мистер Уотерхаус, но с этим вопросом вам следует обратиться к кому-то другому. Глен Брум мой друг с детства, я ему полностью доверяю, и мне неприятны намеки, содержащиеся в ваших вопросах. – Я помолчал, затем добавил: – Давайте не будем ходить вокруг да около. Скажите, что у вас на уме? Зачем вы прислали эту телеграмму?
Сирил понимающе кивнул:
– Вы правы, пора раскрыть карты. Я подозреваю, что моего брата отравили. А вам такая мысль не приходила в голову? Скажите, только честно.
– Но это же… – Я замолк, не в силах продолжить. Тут же вспомнился пузырек с лекарством, запертый в ящике стола, разговор с Френсис.
– Я вижу, вы тоже об этом думали, – сухо заметил Сирил Уотерхаус.
– Вы имеете в виду пищевое отравление? – спросил я еле слышно.
– Вы прекрасно знаете, что я имею в виду. Я подозреваю, что моему брату дали яду.
– Но кому было нужно его травить? – возмутился я. – Мы все его так любили. Он был для нас…
– Понимаю, понимаю, – прервал меня Сирил Уотерхаус с ледяной улыбкой. – Я пока никого не обвиняю. А всего лишь высказываю подозрение, что он умер от отравления ядом, и мой долг подтвердить это подозрение или опровергнуть. Если оно окажется верным, то тогда пусть с этим разбирается полиция. Он мог принять яд случайно, или это было самоубийство.
Я чувствовал, что каким-то образом должен немедленно рассеять его подозрения. Но не знал как.
– И что вы намерены делать?
– Я намерен, – отрывисто бросил Сирил, – требовать вскрытия. – Он увидел, что я собираюсь возразить, и опередил меня: – А разве вы против? Разве мы все не заинтересованы узнать правду?
– Но это вызовет слухи, неприятные для Анджелы, – пробормотал я.
– Вовсе нет. – Сирил снова одарил меня холодной улыбкой. – Предложение, разумеется, должно исходить от самой Анджелы. Я скажу ей об этом прямо сейчас и надеюсь, что вы меня поддержите. Как разумный человек вы должны понимать, что это необходимо. А что касается слухов, то можете быть уверены, они уже циркулируют. – Он посмотрел на меня. – И вы должны признать, что моя телеграмма могильщику была своевременной. Пока могила не оформлена, это не будет считаться эксгумацией.