Суд и ошибка. Осторожно: яд! (сборник)
Шрифт:
Броские заголовки не помогли. Министр был человек сухой, юрист до мозга костей, в голове одни судебные прецеденты, и шумиха в прессе лишь ожесточила его, укрепив в стремлении действовать по букве закона, как бы ни относилось к этому общественное мнение. Будь по его, Винсент Палмер уже болтался бы на виселице.
– Мы еще спасем его, клянусь вам! – кипел сэр Эрнест. – Да если бы во главе министерства стоял настоящий мужчина, а не этот тюк древних пергаментов, перевязанный красной лентой! Не повезло! Хуже министра за сто лет еще не было. Но мы не сдались. Есть еще старина Пауэлл-Хэнкок.
Мистер Читтервик, просветлев, кивнул. Мистер Тодхантер выразил лицом скепсис. Сэр Артур Пауэлл-Хэнкок был еще одной «веревочкой» сэра Эрнеста.
Мистера Тодхантера прямо-таки
Мистер Читтервик, с которым мистер Тодхантер обсуждал этот феномен, нашел, что в целом так выражает себя попытка противостоять инертной массе бездушного бюрократизма, которая губит любые преобразования и даже элементарные проявления гуманизма.
Сэр Артур Пауэлл-Хэнкок был парламентской «веревочкой» сэра Эрнеста. Изумление мистера Тодхантера усилилось, когда выяснилось, что казнь Винсента Палмера трактуется как вопрос политический. Те парламентарии, что поддерживали правительство, в целом стояли за министра и казнь Палмера, оппозиционеры же, признав историю мистера Тодхантера заслуживающей доверия или по меньшей мере расследования, обвиняли правительство в гонениях, отказе в правосудии и даже, пожалуй, продажности, тогда как газета «Хроника дня» глубокомысленно пыталась подвести базу под то, что гражданская война, как раз бушующая в Испании, – прямой результат злокозненного умысла правительства повесить невинного человека.
Сэр Артур Пауэлл-Хэнкок, хотя и был сторонником правительства, почти умудрился поднять вопрос о казни на заседании палаты общин. (Мистер Тодхантер пришел к умозаключению, что, по всему судя, это должно было расположить в пользу сэра Артура некоторых участников спора касательно отмены платного проезда через какой-то мост, расположенный на его избирательном участке, что на первый взгляд к делу отношения не имело, однако сэр Эрнест возлагал на этот мост большие надежды.)
За четыре дня до того, как Винсенту Палмеру было назначено умереть, сэр Артур сдался наконец перед доводами в пользу платного переезда и официально заявил о своем намерении поднять для обсуждения внеочередной вопрос, или как это там еще в парламентах называется. Мистер Тодхантер на этот счет пребывал в состоянии неопределенности.
Он вообще в течение двух последних недель не выходил из этого состояния. У него окончательно отняли инициативу. Ему, главному действующему лицу, полагалось играть свою роль, а его оттеснили в кулисы. Сэр Эрнест Приттибой говорил от его имени, действовал от его имени, волновался за него и только что не ел за него. По существу, сэр Эрнест настоятельно советовал мистеру Тодхантеру улечься в постель и не вставать, ибо остаться в живых – это единственное, чем он может помочь делу. В тот день, на который сэр Артур запланировал свое выступление в парламенте, мистер Тодхантер последовал этому совету, предварительно съездив в Мейда-Вейл, чтобы в последний раз переговорить
4
Отчет о заседании палаты общин мистеру Тодхантеру в тот же вечер доставили прямо в постель мистер Читтервик, присутствовавший там лично, и неутомимый сэр Эрнест Приттибой, который забросил свои дела и процессы и день за днем все больше скандализировал своих коллег.
Сэр Артур Пауэлл-Хэнкок встал с места, чтобы поднять вопрос о казни Палмера, когда в палате шло вялое обсуждение деятельности комитета по поставкам. Выслушав его, парламентарии разделились приблизительно на пять групп. Были среди них те, кто считал вопрос политическим и находил разумным нежелание министра в него вмешиваться; были и более косные, исповедующие непогрешимость суда присяжных. На противоположной стороне, поддерживающей сэра Артура Пауэлл-Хэнкока, находились, во-первых, те немногие, кто поверил в историю мистера Тодхантера, во-вторых, записные оппозиционеры и, наконец, довольно многочисленная группировка, которая в виновности Палмера усомнилась всерьез и сочла, что не будет большого вреда в том, чтобы спасти жизнь приговоренному ради того, чтобы расследовать вновь открывшиеся обстоятельства, пусть даже Палмеру придется сидеть в тюрьме до конца своих дней. Именно на этой группировке зиждился основной расчет сэра Эрнеста, и именно ее прирастания добивался он всеми доступными ему средствами.
Однако ни закулисное красноречие сэр Эрнеста, ни пламенные статьи в прессе как за, так и против Палмера не смогли пробудить энтузиазма ни с одной, ни и с другой стороны, – и довольно скучная речь сэра Артура также не преуспела в этом. Прения, затянувшись, переросли в отвлеченную дискуссию, участники которой уже забыли, что на карту поставлена человеческая жизнь. Поразительным образом больше всех Палмеру поспособствовал сам министр внутренних дел, в речах которого проявилось до того вопиющее отсутствие человечности и хотя бы намека на сердечную теплоту, что от него отвернулись даже некоторые из его сторонников.
Несмотря на это малое преимущество, мнение большинства все-таки склонялось не в пользу Палмера, и тогда сэр Эрнест выложил свой козырь. Козырь был неожиданным, о его существовании не подозревал даже сэр Артур Пауэлл-Хэнкок, да и сэр Эрнест не выложил бы его, если б не видел, что ситуация складывается определенно не в его пользу. Тут-то посыльный и передал сэру Артуру записку, которую тот несколько минут озадаченно изучал, а потом принялся ловить взгляд председательствующего. Поймав же его, сэр Артур поднялся и объявил:
– Я только что получил записку. Ее смысл не вполне ясен, но, насколько могу судить… хм… возбужден гражданский иск против мистера… хм… Лоуренса Тодхантера. Да, гражданский иск по обвинению в убийстве. Мои друзья-юристы наверняка лучше меня понимают, что сие значит. Но если против этого джентльмена возбуждено дело об убийстве – том самом убийстве, виновным в котором уже признали Винсента Палмера, – думаю, я вряд ли ошибся, предположив, что члены палаты согласятся с тем, что следует отсрочить казнь Палмера по меньшей мере до завершения разбирательства процесса над мистером Тодхантером… это ведь будет процесс? – надеюсь, я не слишком напутал в терминологии…
Сугубое замешательство, в которое впал сэр Артур, избавило его от произнесения тех банальностей, которые последовали бы в обычном порядке, и вопрос тут же поставили на голосование, показавшее, что у сторонников отсрочки казни Винсента Палмера имеется небольшой перевес: они победили ста двадцатью шестью голосами против ста семи.
– О Господи! – ахнул мистер Тодхантер и съел виноградинку.
Глава 14
1