Суд королевской скамьи
Шрифт:
Все же внизу на стоянке был припаркован новый «роллс-ройс».
Общие воспоминания позволили сэру Роберту Хайсмиту и сэру Адаму Кельно преодолеть разделявший их возрастной барьер. Сэр Роберт поседел погрузнел, и его прическа обрела некоторое благообразие. На столе у него лежал, экземпляр «Холокауста».
— Мне кажется, не подлежит сомнению, что вы стали жертвой клеветы. На первый взгляд можно предположить, что им нечего будет сказать в свою защиту.
Тем не менее мы должны учитывать, что оскорбление в ваш адрес представляет собой лишь один абзац в книге из семисот страниц. И вы считаете,
— Может, и нет, — ответил Адам. — Но мой сын узнал меня, а также близкий мне человек.
— Очевидно, клеветническое оскорбление глубоко ранило вас.
— Оскорбление у меня внутри... вот здесь, — сказал Адам, показывая на сердце.
— Должен сказать, что мы рискуем открыть ящик Пандоры. Если другая сторона решит вступить в борьбу, я имею в виду с вами, можем ли мы быть уверены, что нам удастся выйти из нее незапятнанными?
— Кому, как не вам, знать это, — ответил Адам. — Я предполагаю, что этот намек не случайно появился в книге. Это часть заговора, ставящего целью покончить со мной. И, наконец, у меня есть возможность ответить ударом на удар не перед лицом пародии на суд в Польше, а находясь под защитой британских законов.
— А что, если они откажутся отвечать на обвинение? — спросил Ричард Смидди.
— Если наши требования будут достаточно весомы, они не смогут отказаться. Это зависит от того, чего на самом деле будет требовать сэр Адам.
— Чего требовать? Не говоря уж об аде, который я пережил в Ядвиге, я провел в Брикстонской тюрьме и в изгнании в Сараваке в общей сложности семнадцать лет. И тем не менее, несмотря на все их старания, я обрел свое сегодняшнее положение, Я не совершил никаких преступлений. Так чего же, по вашему мнению, я могу требовать?
— Очень хорошо, — сказал сэр Роберт, — но я нахожусь в ситуации, в которой, исходя из реального положения вещей, я обязан умерить ваши страсти. Вам это понятно?
— Да.
— Мне очень жаль, что вам придется снова пройти через все это, сэр Адам. Не будем терять надежды, что они проявят достаточно благоразумия.
Выйдя в приемную, Смидди попросил мистера Радда связаться с его секретарем мистером Баллоком, чтобы решить вопрос о гонораре. Покинув Темпл, Смидди и Адам Кельно остановились, пережидая несущийся по Стрэнду поток такси и высоких красных автобусов. По другую сторону высилось мрачное серое здание Дома Правосудия, которое, казалось, смотрело на них.
— Попомните мое слово, сэр Адам, это дело даже не дойдет до суда.
«Абрахаму Кэди и
Издательству «Шоукросс, лтд.» и
Печатному предприятию «Хамбл, лтд.»
для вручения Дэвиду Шоукроссу
25 Грейсчерч-стрит ЕС-3
„Хоббинс, Ньютон и Смидди"
Адвокаты
32 В Ченсери-лейн
Лондон WC-2
Джентльмены, В соответствии со взятыми на себя обязанностями, мы уполномочены нашим клиентом сэром Адамом Кельно, д-ром мед., выяснить следующее:
1. Готовы ли вы на открытом судебном заседании принести ему извинения?
2. Готовы ли вы возместить расходы сэра Адама Кельно в связи с возбуждением данного дела?
3. Какие действия готовы
4. Каков размер возмещения, которое вы готовы выплатить за оскорбление, нанесенное несправедливым обвинением его благородному имени?
Поскольку обвинение против сэра Адама Кельно не имеет под собой абсолютно никаких оснований, невозможно представить себе более серьезного клеветнического утверждения, выдвинутого против человека, занимающего такое положение в своей профессии.
Поскольку наш клиент намерен добиваться восстановления своего доброго имени на открытом судебном заседании, мы хотели бы просить вас сообщить нам имя вашего адвоката, который возьмет на себя ведение данного дела.
Примите уверения в нашем почтении
Хоббинс, Ньютон и Смидди».
3
В Саусалито Абрахам Кэди, зарывшись с головой в свои многочисленные записи, разослал письма с просьбой об информации по архивам, историческим обществам и отдельным лицам в Вену, Нью-Йорк, Мюнхен и Израиль, Учитывая огромный объем книги, он с трудом припомнил имя Кельно, которое ничего или почти ничего не значило для него.
В Лондоне же маленький зал совещаний в издательстве Шоукросса превратился в нечто вроде штаб-квартиры во время военных действий, Шоукросс начал с того, что раскопал всю историю процесса об экстрадиции Кельно.
Первым большим его открытием было выяснение того, что доктор Марк Тесслар жив и на-прежнему работает в штате Радклиффского медицинского центра в Оксфорде. Годы отнюдь не умалили серьезности и остроты выдвинутых им обвинений. Скрупулезно оценивая их, Шоукросс пришел к выводу, что в основе своей они искренни, и это побудило его расширить масштабы своих собственных исследований.
Большинство дел по издательству Шоукросс перепоручил своему зятю Джоффри Додду и дочери Пэм. Их сын Сесил только начинал свой путь в бизнесе. Шоукросс привлек юного Сесила к помощи в расследовании.
Начало ему было положено текстом обвинения против военного преступника полковника СС доктора Адольфа Восса, главного врача в Ядвигском концентрационном лагере. К сожалению, Васс так и не предстал перед судом, покончив с собой в тюрьме. Тем не менее у прокурора Гамбурге остался список примерно двухсот возможных свидетелей.
И этот список, и текст обвинения уже насчитывали двадцать лет. Многие из состава несостоявшихся свидетелей умерли, многие переехали или вообще исчезли. И все же Шоукросс приложил титанические усилия, постаравшись связаться с каждым из них, для чего пришлось отправлять корреспонденцию на десяти языках. Огромная схема, закрывавшая всю стену зала для совещаний, сообщала об ответах на каждый запрос и об общем положении дел.
В Лондон поступала самая разная информация. Большая часть ее обескураживала, потому что не вносила никаких просветов. Похоже, что ни один из откликнувшихся не брался утверждать, что может опознать Адама Кельно, и все были единодушны в утверждении, что хирургические операции в пятом бараке держались под большим секретом.