Судьба дракона
Шрифт:
– Ведьма! Ведьма из приграничья! – ответил второй. – Никакая лестная нечисть так не может, точно ведьма!
– Что ж вы!.. – подал голос стоящий у забора Римт.
Дружинник, увидевший в Листике ведьму, скептически посмотрел на громилу, на котором даже рубаха была до половины порвана, а штаны и то, чему положено быть под штанами, полностью отсутствовало, сообщил:
– Связываться с ведьмой? Нет! Себе дороже выйдет!
Граф Реджил де Норлэс ехал в сопровождении обычного конвоя. Десяти солдат было вполне достаточно и для охраны, и для полицейских функций в городе, где он
Реджил был уверен, что герцог подаст жалобу, и губернатору придется разбираться, и если Вэркуэлл решит, что ему было нанесено оскорбление, то и суд придется провести. А губернатор был и судьей в Тронске. Поэтому наилучшим выходом будет исчезновение одной из сторон конфликта. Как говорится, если некого судить, то и судить не надо. Но удалить герцога губернатор не мог, а вот попросить лейтенанта Гильемо… Тот не откажет старому боевому товарищу в маленькой услуге. Конечно, он не выдаст ту селянку, что так напугала Вэркуэлла, но спрячет ее или отправит домой, в баронство. Кроме того, у губернатора к лейтенанту было еще одно дело.
Спешившись, граф де Норлэс, не дожидаясь своих солдат, толкнул дверь и вошел в общий зал таверны. За дальним столом сидели воины де Гривза, они не носили, подобно другим дружинникам, одежду цветов своего господина, но норвеев всегда можно было узнать.
– Приветствую вас, полковник, присаживайтесь к нам, – поднялся Гильемо.
Де Норлэс усмехнулся, в устах лейтенанта Гильемо его звание звучало, как наивысший титул. Норвеи генерала Дрэгиса не забывали ни хорошего, ни плохого, а отряд полковника Норлэса когда-то сражался в рядах третьего корпуса. Когда де Норлэс сел рядом с лейтенантом-норвеем, тот наполнил его кружку и спросил:
– Вы хотите узнать из первых уст, что произошло вчера?
– Да я уже знаю, – усмехнулся губернатор, глядя на рыжую девочку с молочными усами, сидевшую напротив него. Именно эта девочка напугала Вэркуэлла, и, как доложили де Норлэсу, она если и не была из необычного народца, то тесно с ним связана. Кивнув рыжей, граф продолжил: – Гильемо, вам надо поостеречься, Вэркуэлл обид не прощает. Если он сам не смог наказать обидчика, то возложит эту почетную обязанность на власть, то есть на меня.
– Ага, – кивнула рыжая девочка, словно подтверждая слова губернатора.
Тот вопросительно посмотрел на норвея. Одно то, что эта малявка сидела за одним столом с дружинниками барона Дрэгиса, говорило о ее высоком статусе или близких родственных отношениях с кем-то из норвеев. Де Норлэс ожидал услышать что-то подобное, но то, что сказал лейтенант, удивило графа:
– Познакомьтесь, полковник, баронесса Дрэгис. Дочь нашего командира.
– Ага, – снова сказала девочка и, поднявшись, поклонилась губернатору: – Очень приятно! Листик.
Граф встал, поклонился и растерянно посмотрел на Гильемо:
– Я не сомневаюсь, что леди – дочь Лэри, но вот так, одна, без охраны…
– Ага, – кивнула Листик и, глянув на норвея, добавила: – Меня очень даже охраняют, шагу ступить не могу без присмотра, вот!
– Полковник, Листик способна сама за себя постоять. Скорее, надо охранять того, кто попытается ее обидеть. Если вы знаете, что вчера было…
– Юная леди так напугала герцога Вэркуэлла, что он отдал золотой, а потом умчался сломя голову… Постойте-постойте! А потом кто-то раздел герцогского дружинника… Не ограбил, а только зачем-то раздел! Не подскажете ли мне…
– Ага, – снова кивнула девочка. – Это я напугала вашего герцога и раздела, вернее, порвала одежду тому нахалу. А чтоб не приставал! А то хотел у Вильмы забрать денежку! Разве так можно!
– Но как вам это удалось… – начал губернатор, но Гильемо его перебил, он вскочил и закричал, обращаясь к заулыбавшейся девочке:
– Листик! Не надо! Только не здесь!
– Вот видите, – сокрушенно развела руками девочка. – Совсем ничего не разрешают сделать! Вот! А я бы…
– Листик! – укоризненно произнес лейтенант.
Девочка вздохнула:
– Ладно, не буду. – И Листик ухватила еще одну кружку, большую кружку для эля, в которой ей принесли молоко.
– Вот я до сих пор не могу понять, куда в тебя столько помещается? – пробасил один из норвеев.
Девочка оторвалась от кружки и ехидно спросила:
– Эйрик, ты тоже выпил не меньше, я же не спрашиваю, куда ты это все дел.
– Ну, так эль – это же не молоко! Это молока много выпить трудно, а добрый эль – он…
– Ага! – засмеялась девочка. – Сам в глотку льется! Да?
Реджил де Норлэс удивленно посмотрел на гиганта норвея и на рыжую малышку. Если у дружинника действительно было куда заливать эль, то девочка… Да и отношение к ней норвеев было не как к госпоже, а скорее, как к младшему товарищу или как к всеобщей любимице. Еще большее удивление вызвала группа крестьян, вернее, молоденькая девушка и девочки, они спустились по внутренней лестнице и налетели на баронессу:
– Листик, Листик, посмотри!
Девочки начали вертеться, демонстрируя новые платья, надо сказать, гораздо более нарядные, чем у баронессы.
– Ага, очень красивые, и у тебя, Вильма, тоже, ты прямо как невеста на выданье! А Сильма себе что-нибудь купила? Или только вам?
– Купила, купила, и себе и Грумту! – прыгая вокруг Листика, затараторили девочки.
Гильемо пояснил де Норлэсу:
– Это семья охотника, подстрелившего гарымзу, они вчера продали шкуру змеи. Вон и он! – Лейтенант указал на спускающегося по лестнице мальчика.
Граф удивленно поднял брови – уж очень юным был охотник. Гильемо усмехнулся и глазами указал на Листика. Де Норлэс снова поднял бровь, а лейтенант утвердительно кивнул, показывая, что без баронессы не обошлось. Понаблюдав некоторое время за Листиком и обступившими ее девочками, губернатор, вздохнув, вполголоса поведал Гильемо о своих опасениях относительно жалобы герцога и о возможных разбирательствах: