Судьба генерала
Шрифт:
Их караван был небольшим, всего семнадцать верблюдов. Корабли пустыни шли не спеша, по три-четыре версты в час. Это непрерывное качанье и зловещая скука, которую на него стали наводить эти сны наяву, изводили жизнерадостного и здраво мыслившего капитана больше, чем ожидание предстоящей смертельной опасности. Он начал с нетерпением ждать, чтобы хоть что-нибудь произошло. И дождался на свою нетерпеливую молодую голову.
Когда их караван уже был где-то на полпути от Хивы, в редких кустах саксаула Николай заметил цепочки заячьих следов и решил поохотиться. Он расчехлил
— Что, зайца хочешь застрелить? — спросил его проводник, высокий туркмен Сеид, поглаживая свою короткую чёрную бородку и поблескивая весёлыми, чуть раскосыми карими глазами.
Николай уже мог вести простой разговор по-туркменски:
— Хочу развлечься, Сеид, а то уж больно скучно целый день трястись на верблюде.
— Пойдём, дорогой, помогу тебе, а то целый день будешь бегать — и всё без толку, ведь наши зайцы очень хитрые, — улыбнулся, показывая белые большие зубы, Сеид и, сделав повелительный знак тюякешам — погонщикам верблюдов — остановиться, пошёл между песчаными грядами, поросшими кустами саксаула и серебристой акации.
На песке виднелись стежки следов, которые оставили джейраны, лисы, тушканчики. Наконец попался заячий след. Охотники пошли по нему.
— Нет, — вдруг остановился туркмен и, склонив набок голову, внимательно посмотрел на след, — этот заяц будет долго бегать. Его напугали. Видишь, след неглубокий, мелкий.
Они отправились дальше. Им опять попались заячьи следы, но Сеид отрицательно покачал головой.
— Вот хороший заяц, — вдруг тихо проговорил он. — Он устал, хочет отдохнуть и поспать.
Сеид махнул рукой, и они молча стали красться по следу. Сеид остановился и прошептал, показывая вперёд:
— Вон чёрный куст саксаула видишь, а потом верблюжья колючка? Там заяц, стреляй!
Николай всмотрелся и увидел под кустом жёлтую шерсть пустынного зайца. Он прицелился и уже готов был выстрелить, как вдруг в стороне от них громко хрустнул под чьей-то ногой сухой сук саксаула. Заяц вздрогнул и метнулся в сторону. Сеид выругался и угрожающе посмотрел в ту сторону, откуда раздался громкий звук.
— Наверно, тюякеш за нами увязался, — проговорил Николай, опуская ружьё.
Сеид, ничего не отвечая, вдруг бросился в кусты саксаула и кого-то вытащил из-за песчаной гряды.
— Ты чего здесь прячешься? — спросил он, придерживая за руку невысокую, стройную девушку-туркменку в тёмно-красной рубахе, цветных шароварах и головном уборе, очень похожем на русский кокошник, только вдвое побольше, расшитом серебром и нитями с нанизанными на них монетами. — Из-за тебя Мурад-бек зайца своего лишился.
— Это лучше, чем своей головы, — ответила девушка, исподлобья смело разглядывая мужчин.
— А ты кто такая? Почему говоришь загадками? — спросил её Николай.
— Я — Гулляр. Сулейман-хан Меченый убил моего отца, мать и братьев. Я убежала. А теперь он сидит в засаде у колодца и ждёт.
— Кого?
— Вас, — коротко ответила девушка.
— Дело плохо, — покачал головой Сеид. — Этот Сулейман-хан хуже бешеной собаки, такого жадного и подлого убийцу Каракумы ещё не знали. Всех людей режет,
— А почему он зовётся Меченым? — спросил Николай.
— У него шрам на правой щеке от глаза до подбородка.
— Ого, не мой ли это хороший знакомец, с которым меня судьба уже столько раз сводит? — спросил себя капитан.
Он сделал вежливый жест рукой Гулляр, по привычке пропуская её вперёд, но девушке показалось, что он хочет схватить её. Она отпрыгнула, и в её руке сверкнул кинжал.
— Кто притронется ко мне, тот умрёт! — выкрикнула она с вызовом.
Николай удивлённо уставился на неё, а потом рассмеялся.
— Забыл совсем, что я на Востоке, — пробормотал капитан и добавил строго: — Иди за мной, женщина, — и быстро зашагал к своим верблюдам.
Сеид уже обогнал их обоих. Он сказал что-то тюякешам, и они стали быстро проверять оружие и подсыпать порох на полки в ружьях с очень длинными стволами. Когда Муравьёв и Гулляр подошли к верблюдам, девушка вдруг зашаталась и упала лицом в песок.
— Что это с ней? — проговорил Николай и нагнулся.
Головной убор свалился с головы, чёрные густые длинные волосы заструились по плечам. Капитан, перевернув девушку и приподняв за плечи, только сейчас разглядел, что она очень красива.
— Несколько дней не пила, — ответил Сеид и стал доставать свой кожаный бурдюк с чалом — смесью верблюжьего кислого молока и воды.
Как только девушка почувствовала у себя на губах влагу, она очнулась и судорожно стала пить. Через несколько минут она уже сидела на кошме в тени бархана.
— Я поведу вас в обход, — сказала коротко. — Пойдём к мазару [25] Джафар-бея, а потом уже свернём к Хиве.
— И далеко это идти? — спросил Николай.
25
Мазар — мавзолей.
— Недалеко, дней шесть лишнего пути. Немножко по барханам, потом будет шор [26] , потом опять по барханам, а там уже будут кибитки хивинцев.
— Хорошо объяснила, — проворчал себе под нос Николай, пытаясь по компасу определить то направление, куда их поведёт отважная девица. Выходило вроде на северо-восток.
— Хочу, чтобы все вы знали, — проговорила Гулляр, серьёзно глядя на окружающих её мужчин в цветных халатах и чёрных барашковых шапках, — я невеста Тачмурада. Он щедро наградит тех, кто спасёт меня, и зарежет тех, кто посягнёт на мою честь.
26
Шор — солончак.