Судьба офицера
Шрифт:
Запрелов почувствовал, как в нем внутри закипает ярость. Бай тоже нашелся! Он подошел к туркмену:
— Слушай, ты, ишак отвязанный! В свое время ты, сука, обманом взял беззащитную русскую девушку, заставив ее спать с тобой. Родить ребенка. Ты отвел ей роль бессловесной рабыни, которая обязана исполнять все твои прихоти! Только хер ты, браток, угадал, что и дальше тебе удастся насиловать Ирину! Она не будет жить с тобой! Ты понял меня?
Туркмен побледнел, но удержал натянутую улыбку на лице:
— Зачем ты оскорбляешь меня, офицер? Ты не в России,
Запрелов хотел было ответить туркмену. По-своему, по-спецназовски ответить, но вновь драной кошкой завизжала мать учительницы:
— Кого забирай? Дочь забирай? Ты что, Мурад? Она твоя жена, а этот офицер никто. Мы с Сашкой и видим-то его в первый раз!
Она, обернувшись, пошла на Запрелова:
— Откуда ты взялся, урод? Кто тебя звал сюда? Дочь мою захотел? А вот это, — она сложила кукиш, — видел? Ты, что ли, будешь всех нас кормить? Ребенка воспитывать? Давай, проваливай отсюда. Никакой Ирины тебе не видать! Никогда!
Туркмен презрительно усмехался. Желваки его играли, в глазах светилась злоба. Всем своим видом он показывал, кто тут является истинным хозяином.
Запрелов взглянул на женщину:
— Вы что, так и рассчитываете всю жизнь на подачки этого, — он указал на туркмена, — урода прожить?
Мурад рассмеялся:
— А иначе они с голоду сдохнут! Они не хотят работать. За них их дочь отрабатывает! Уйдет дочь, уеду и я с сыном! Их путь только на бахчи, за корку хлеба дыни таскать! В этом доме нет мужчины. Иначе тебя бы, капитан, здесь уже не было.
— Как это нет мужчины? — взревел дядюшка Ирины. — А я? Да мы сейчас этого мусора…
Мужик двинулся на Запрелова. Илья дождался, пока тот выбросит ногу вперед для удара в промежность, отбил ее и врезал бывшему зэку в переносицу. Опрокинув стул, тот растянулся перед диваном. Ирина с ребенком вскрикнули, хозяйка дома бросилась на выход. Встал и туркмен. Поняв, видимо, что напрасно задел офицера, он попятился вслед за «тещей» по стене к двери.
Но Запрелов даже не смотрел на этого Мурада. Он повернулся к учительнице:
— Ира! Я серьезно приехал за тобой! Собирайся, поедем в городок! Обещаю, я не оставлю ни тебя, ни твоего сына. Будем жить семьей, как люди!
Но Ирина вдруг закрыла лицо руками, прошептав:
— Что ты наделал, Илья! Что ты наделал?
Говорила она тихо, но Запрелов понял смысл сказанного, чему искренне удивился:
— А что я наделал? Приехал за тобой, вот и все!
Она подняла на него повлажневшие глаза:
— Ну почему ты не дождался субботы? Тогда бы все решили и обговорили, зачем было вот так-то?
— Да что ты причитаешь? Что произошло-то? Ну, отшил твоего туркмена, успокоил дядюшку, притом что он первый пытался начать драку! Ты свободна, ребенок тоже. Возле клуба — машина. Бери вещи, а можешь вообще ничего не брать, и едем в городок. Завтра же подадим заявление. Через три дня распишут!
Ирина отрицательно покачала головой:
— Нет! Никуда я не поеду!
— Не поедешь?
— Нет! Ты не знаешь Мурада. С ним надо было по-другому, а ты попер напролом. Теперь, если я уйду от него, он и сына отберет или, в конце концов, выкрадет, мать с дядей погубит. Он мстительный!
Запрелов возразил:
— Да ни хрена не сделает твой Мурад! Мы его прессанем так, что он до конца дней своих забудет дорогу в Меджер! А дядька вполне работать может, как и мать твоя. А то, ты извини, конечно, привыкли на чужом… сами-то только бухают, наверное? А ты пашешь на них. Да еще этот чурбан подачки скидывает. Сыну своему. А ты стелешься перед ним подстилкой грязной!
Запрелов начинал терять контроль над собой. И только тихое и удивленное: «Как ты назвал меня, Илья?» — привело капитана в чувство.
— Прости, сорвалось!
— Тебе лучше уехать, Илья!
— Да? Так, значит, ты останешься здесь?
— Я вынуждена это сделать. Если бы не твой сегодняшний приезд, то все могло быть иначе.
— Да хватит тебе долдонить одно и то же! Ну, оставайся! Спи с Мурадом, он тебе утром заплатит, как проститутке. Да ты для него и есть проститутка!
Ирина закричала:
— Не смей оскорблять меня!
Она находилась на грани истерики.
Но и Запрелов вновь завелся:
— Оскорблять? Разве можно оскорбить тебя?
Ирина отвернулась и, упав на диван, зарыдала. Заплакал и ее сын.
Запрелов вышел из дома. На крыльце столкнулся с Важаниным. Спросил:
— А ты чего тут?
— Прогуливался, услышал шум в хате, подумал, может, помощь потребуется, подошел. А тут из двери баба какая-то вылетает. А следом чурбан появился. Неожиданно так нарисовался, что чисто интуитивно и по привычке пришлось вырубить его!
— И где он?
— Да вон, в кустах, за забором у соседей.
— Хорошо, видно, ты ему врезал.
— Не скрою, от души. Но он сам виноват. Мог и аккуратней себя обозначить. А так выскочил напуганный, будто замочил кого-то только что. А чего там, на квартире-то было, командир?
— Несчастье, Женя, катастрофа!
— Не понял?
— Вот и я ни хрена не понял! Но пора сваливать? Делать нам тут больше нечего!
— Как скажете!
Но офицеры не успели даже за пределы палисадника выйти. Из-за угла прямо к калитке подкатил, переливаясь проблесковыми маятниками, «УАЗ» местной милиции. Тут же появились и мать Ирины, и ее дядюшка с окровавленной физиономией, и даже туркмен, весь поцарапанный, в разорванном в клочья дорогом костюме, с заплывшим левым глазом. Появились все, кто участвовал в «разговоре» на квартире Кручинской. Лишь Ирина не вышла из дома, хотя не услышать появления милиции не могла. Не захотела выйти!