Судьба-Полынь Книга I
Шрифт:
— Потому что трудятся в поте лица, — сказал Унгрен, темноволосый и плечистый жрец, — а не только принимают дары от земли и природы. Здешние демоны покорно служат Сеятелю. Их сила питает почву. Видишь, вон там яблоневый сад? Он плодоносит дважды в год…
— Слишком тихо. Собаки не лают. Подозрительно, — перебил его Ромар, заставив всех насторожиться, внимательнее вглядеться в россыпь домов.
Чернокожий расчехлил странное оружие. Дарующий приотстал, занимая место за спинами жнецов и своего стража. Поселение выглядело вымершим. Ни души на улице, двери домов нараспашку. Ветер донес тошнотворный
— Луки к бою! — скомандовал Ильгар. — Гур, Тафель! Остаетесь возле телеги. Остальные — вооружайтесь.
Воины быстро надели кирасы, разобрали луки и рогатин, построились. Ильгар положил ладонь на обух боевого топора. Не меч черийской стали, но оружие надежное.
— Десятник! — сказал Дарующий. — Мы с Ромаром идем с вами. Это союзные земли, а значит, несем ответственность за земледельцев…
Ильгар кивнул. Спорить с Альстедом верх глупости. Хочет идти, пусть идет.
— Держитесь позади моих бойцов.
— Всенепременно.
Они двинулись к деревне. Мимо недостроенной мельницы, каменных амбаров, вдоль невысокой изгороди, которую оплетал горошек, к обезлюдившим домам. Остановились, немного не дойдя до площади, так, чтобы не стать мишенью для притаившихся на крышах или между домами стрелков. Никто не нападал. Не раздавалось ни одного постороннего звука.
Повсюду роями носились жирные зеленые мухи.
— Нур, Морлин, Снурвельд, Нот! — негромко произнес десятник.
По взмаху руки Дядьки воины отправились к загону, откуда перла мощная волна гнилостного смрада. Послышались ругань, плевки, кашель. Бойцы вернулись.
— Скотина зарезана, — пробурчал Нот. — Засохшей крови по щиколотку и рот разевать опасно — можно до отвала наесться мухами.
— Люди?
— Нет.
— Идем дальше.
На главную улочку, которая упиралась в капище, отправился Марвин. Это стало чуть ли не традицией отряда — молодой язычник всегда шел первым, выражая тем самым презрение к смерти по обычаю своего племени. Вот и сейчас он оказался беззащитным, открыт всем стрелам. Но, улыбаясь, поигрывал палицей и коротким топориком. Бравировал, насмехался. Таков был весь его народ, за исключением, наверное, Снурвельда.
Тихо. Ни скрипа сгибаемого лука, ни смертоносного звона тетивы.
— Эй! — гаркнул Марвин. Запрокинул голову и закричал еще громче: — Пахари! Где вы все?
Ответом послужила пронзительная тишина. Даже эхо увязло в ней, растворилось, словно испугавшись.
— Глухо. И мертво, — подытожил Барталин. — А этот парнишка в один прекрасный день получит стрелу в брюхо. Не место в армии таким, как он…
— Плохо дело, — покачал головой Вулькер, остроносый и худощавый жнец, с выстриженной тонзурой. Его нисколько не волновала судьба язычника. — Эти земли лет десять как считались безопасными.
— Сайнария тоже не аванпост, — хмыкнул Дарующий. — Но ее чуть на щепки не разнесли. Демоны учатся на ошибках своих собратьев, так долго считавших, что Сеятель просто досадная помеха. Они зашевелились, и теперь нужно держаться начеку всегда и везде.
Воины разбились на пары и отправились прочесывать дома. Жрецы раскладывали на порогах опустевших жилищ ветви полыни, читали молитвы свету. Каждением занималась Тагль, единственная женщина во всем отряде. Ильгар убрался подальше
Выругавшись, направился к телеге, возле которой дежурили Гур и Тафель. Лучник мрачно и старательно вощил тетиву, невзирая на то, что пользоваться своим оружием по-прежнему не мог. Гур хмуро и сосредоточено разглядывал поле.
— Что там такое? — спросил Ильгар.
— Ребенок шурудит в колосьях.
— Почему не поднял тревогу, дуралей?
Гур пожал мощными плечами.
— Не похоже, чтобы он был опасен.
Ильгар снял с пояса топор, бросил на телегу. Отложил кинжал, чтобы не испугать ребенка. Но там, в полях, могли прятаться и взрослые, поэтому из-за голенища вытащил тычковой нож, подаренный ему когда-то давно жнецом-ветераном. Обмотанная сыромятной кожей рукоять сидела в ладони как влитая. Обоюдоострое лезвие было коротковатым, но для ближнего боя вполне годилось.
Десятник вломился в шумящее море злаков. Земля, которая по идее должна быть сухой и лишенной соков, оказалась на деле жирной, как масло. И хоть бы один сорняк затесался!
— Малыш! — позвал Ильгар, покрепче сжимая нож. — Выходи! Не трусь, мы не враги!
Послышался хруст сминаемых колосьев. Никто не откликнулся. Тогда Ильгар затаился. Стоило ребенку появиться рядом в золотом море, десятник ловким движением метнулся к нему. Свободной рукой схватил за шиворот, мягко подсек ноги. Посмотрел на добычу… На земле лежал растрепанный мальчишка. Огненно-рыжие волосы походили на птичье гнездо, из которого торчали обломки колосков, устюки и сухая трава. Некогда белая косоворотка с вышивкой хранила на себе отпечатки всех цветов радуги. Штаны из мешковины протерлись на коленях, зато сапожки выглядели новыми, только очень грязными.
— Здравствуйте! — улыбнулся пацаненок. — А вы кто?
Ильгар опешил. Освободил мальца, отступил. Он-то ожидал увидеть испуганного, заплаканного найденыша, что переждал неведомую угрозу в полях и теперь прятался ото всех, а ему предстал веселый и смешливый паренек.
— Я десятник из Армии, — жнец опустился на корточки, чтобы посмотреть мальчишке в глаза. — Знаешь, что такое армия?
— Ну да, — кивнул парень. — Вы — воины Сеятеля. Очищаете мир… не знаю, для чего и от кого, но старейшина Кулур всегда так говорил! Я — Дан… Ой, я сейчас! Кое-что потерял.
Он юркнул в пшеницу. Через мгновение вернулся, неся большую, сияющую на солнце вазу из горного хрусталя. Она была прекрасна. Каждой своей гранью, каждой высеченной деталью. Кольца у горлышка, плавные изгибы неведомых животных, на которых эти самые кольца держались. Изумительная работа…
— Вот! — Дан поднял вазу над головой.
Чуть позже, когда воины закончили осматривать деревню, Нот и Гур вырыли неподалеку от изгороди небольшую яму, развели в ней костер. Партлин состряпал любимую всеми похлебку из клубней, вяленого мяса и сушеного лука. Кто-то притащил лавки, стол. Сидели с подветренной стороны, так чтобы вонь от разлагающихся животных обходила их стороной. Ели в молчании, все больше наблюдая, как работает ложкой рыжий найденыш. Когда он прикончил вторую порцию, чем вызвал одобрительный возглас повара, Тагль поинтересовалась: