Судьба такая. Мариша. Поэмы
Шрифт:
И Вася тих и бледен…
Муж на работе, и темно
Спокойно у соседей.
Не знаю, в чём его вина,
Но в «Чёрный ворон» Васю
Втолкнули. Тихая луна
Мне показалась красной.
А мать рыдала на снегу,
Бескровными губами
Вдруг прикоснулась к сапогу,
Тяжёлому, как камень.
Тяжёлый взгляд был, как сапог…
«Встань мать!» – сказал ей кто-то.
– Мой Васенька, да видит Бог
Он бескорыстен, кроток.
За
– В безвестность канул Вася,
Всё без суда, сынок, решать
Давалось право власти.
25.
А на столе стоял портрет
– Солдат в пилотке вечной
– Её не снять. Из страшных лет
Ушёл он в бесконечность.
В его глазах чуть-чуть печаль,
Немножечко страданья,
Что так он близких повстречал,
Что в дне остался давнем!
На рамку тёмную Андрей
Смотрел и на солдата…
Снежок срывался во дворе…
– А помнишь, мам, когда-то
Шумел июньский старый парк,
Катались мы на лодке,
И вёсла в папиных руках
Как рассекали воду.
Ну а потом ноябрь, вокзал,
Такой же снег, платформа…
На фронт наш папа уезжал
Я плакал, мама, помнишь?
26.
От автора:
К вам обращаюсь, молодежь,
Кто юн, о том не знает,
Что старый наш вокзал он всё ж
Как память нам живая.
Он старину в себя вдыхал,
Пар тёплый паровозный
Он был по нашим меркам, мал
– Ровесник бедам, грозам
Он помнил гимнастёрок гарь,
Пренебрегая модой,
И довоенные снега
И розы, и восходы.
Он помнил помнил без конца,
А можно ли не помнить
Мальчишкой моего отца,
Как местный житель скромный
На Пятигорский шёл вокзал,
И шёл как комсомолец,
И Анджиевский руку жал
Ему тогда до боли.
27.
Метелью красной замело
То ленинское время
Зерно успехов проросло,
А после перезрело.
Наш город рос и рос вокзал,
Тоннель под ним пробили,
Мы не поверили глазам,
Как зданье изменили.
Не пирожками с требухой
Теперь платформа пахнет,
Здесь бар, в нём пассажир простой
Увидя цены – ахнет.
Люминесцентные огни
Теперь лазурью светят.
Казалось, мирные бы дни
Да взрывы, гибнут дети.
Всего 12 было лет
Айвазовой Елене,
Когда вокзал взорвали. Нет…
(Простите отступленье).
Часть 2
1.
Спит милый старый Пятигорск,
Не надо гнать так время,
Когда средь мирных древних гор
Светлеет сумрак серый.
В холодном сквере городском
Наряженная ёлка,
Стеклянные шары огнём
Горят – блестящим звонким.
Гирляндочки бегут огней
Все веточки – цветные.
Под ёлкой Дед-Мороз – на ней
Домишки расписные,
Зайчат – серебряный картон,
И золотых орехов
Предновогодний светлый звон,
Уж скоро детским смехом
Тот будет праздник оглашён.
Пусть Дед-Мороз из ваты.
Но скоро настоящий он
Придёт сюда к ребятам.
2.
Записку сыну пишет мать:
«Андрюша, кушай милый
Я на работу – снег сгребать
Дай Бог сегодня силы!»
Ах, Анна Фроловна, заря
Ещё не разгоралась,
В денёк последний декабря
Вот снегу вам досталось.
Снежок детишкам для потех,
А дворнику б не надо,
Но раз другим приятен снег,
То пусть им будет в радость.
Надела бурки и носки
Из кроличьего пуха,
Иль под глазами синяки?
И в зеркале – старуха.
С надеждой сына родила,
Но если бы вот знала
Моложе бы тогда была,
Коль вовсе б не рожала.
3.
Шумит, смеётся детвора.
Эх, детство золотое
Оно – особая пора,
И жить на свете стоит,
Когда ребёнок счастлив твой
Свободен и беспечен,
И перед ним большой – большой
Путь жизни бесконечной…
Эх, сколько здесь румяных щёк,
Да шапок тех ушанок,
Блестящий радостный снежок
Цветных мельканье санок.
Или полозья – серебром,
Хоть доски сбиты косо.
Детишек со своим сынком…
Сравнила мать не просто.
« Андрюша, миленький сынок
Не знал ты детства, мальчик
И в детстве был ты одинок…»
И мать тихонько плачет.
4.
А в сквере бабе снеговой
Уже прилепили руки,
И дали палку ей с метлой
Как будто злой старухе.
Уже торчит морковка-нос,
Ну а глаза.… Про это
Расскажет дедушка Мороз.
В домах уж угля нету.
Иль может, есть да не у нас
Тогда ж углём топили
А значит уголёчки глаз
В прямом значенье были