Судьба в руках твоих

Вольховская Ена

Отойдя от городских ворот, стражники разговорились о чем-то своем. Обсуждали неизвестных Йозэлю людей и события, новости о которых были столь незначительны, что до других городов и вовсе не докатывались. Мелкие местные дрязги. Лишь пару раз за всю беседу он услышал знакомые имена. Имена людей, богатых и знатных, которые охотно покровительствовали местной гильдии воров и были не прочь приглядеть и за самим Йозэлем, чем последний нагло пользовался, бывая в столице. Признаться, пока он ехал до Злотославы, всерьез подумывал обратиться за помощью к ним и отказался от этой затеи лишь в последний момент. Все эти люди с удовольствием пользовались его услугами

и ради его талантов были готовы пойти на некоторые уступки. Однако сейчас Йозэль был бесполезен для них, а рассчитывать на благородство таких людей в высшей степени глупо. Скорее уж его прикопают где-нибудь под кустом, чтоб не сболтнул лишнего.

За последние несколько лет он нажил только врагов да тех, кто, улыбаясь, прятал нож за спиной. Подумав об этом, Йозэль горестно вздохнул, чем не мог не привлечь к себе внимание провожатых.

— Ох, прости! — замедлился Ясмин. — Что-то мы разогнались… Но все ведь в порядке?

Йозэль прочно встал на ноги и, смущенно улыбаясь, кивнул.

— В порядке. Просто немного задумался, — ответил он и в миг, когда Ясмин попытался вновь взять его под руку, поспешно добавил: — И все же, если вас не затруднит, было бы лучше немного сбавить ход!

Берни сбоку недовольно заворчал: возвращаться на пост ему, конечно, не хотелось, но плестись со скоростью слепого мальчишки хотелось ненамного больше. Ясмин же лишь согласно угукнул, и последующая часть дороги позволила Йозэлю от души насладиться улицами столицы и возможностью чувствовать землю под ногами. Свободной рукой ухватившись за Ясмина, он медленно ступал по мостовой и слушал. Стук колес повозок, последних на сегодня, ведь солнце давно перестало согревать город, а значит, сейчас глубокий вечер и ворота должны быль вскоре закрыть. Слушал, как хлопали двери, и за ними раздавался радостный галдеж — кто-то вернулся домой после тяжелого дня. Сейчас они обнимутся, а потом сядут ужинать, обсуждая всякие мелочи. Йозэль тепло улыбнулся. Где-то рядом стрекотали насекомые, пробуждаясь от дневного сна; где-то мявкнула кошка, не сумев ухватить птицу когтями. Откуда-то слышались пьяные крики и шум кабацкой драки, а местами шушукались парочки, затихавшие при приближении стражников.

— Знаете, — вдруг заговорил Йозэль, — я был здесь всего пару лет назад, — немного приврал он, чтобы стражники не пытались вспомнить, видели ли они кого-то похожего. — Чувство такое, будто пришел совсем в другой город, он будто даже звучит иначе, — стражники с сомнением что-то промычали, но говорить ничего не стали. — Даже интересно, город изменился или же я сам…

На последнюю фразу Йозэль мысленно усмехнулся. Да, поменялся. Как минимум, стал слепее на оба глаза! Радикально отказался от своего воровского прошлого, так сказать. Сейчас ему просто нет дела до золота столицы. Он приходил сюда, как ребенок в конфетную лавку — только руку протяни, и слава и богатства упадут к твоим ногам! Теперь же он чувствовал себя попрошайкой, неприкаянной душой, ходившей от дома к дому в надежде хотя бы на время вернуть утраченное. В сих горестных думах он даже не заметил, как Ясмин остановился, оттого легонько ткнулся ему в спину.

— Простите, — пробурчал Йозэль, потерев переносицу.

— Прибыли… — стражник вдруг замялся. — Эм… святой брат? Прости уж, юноша, я не силен во всех этих духовных вещах.

— Ничего страшного, — покачал головой Йозэль, солнечно улыбаясь.

— Да чего уж тут может быть страшного? — фыркнул Берни. — Мы ж даже не знаем, точно ли он монах… — Ясмин куда-то дернулся,

а следом послышался глухой удар, и Берни, хватая ртом воздух, возмутился: — Да ты чего?! Я ж серьезно! Его ж так командирша назвала, а ты и заладил: «монах, монах»! Тьфу! Твоя дурья башка во что угодно поверит. А мне вот кажется, что вы, юноша, уж больно молоды для странствующего монаха!

Йозэль от внезапной нападки аж глаза под лентой открыл. На деле его отношение к религии не меняло в сложившейся ситуации ничего — он по-прежнему был «несчастным калекой, которому требовалась помощь». Но подыграв однажды, останавливаться было уже нельзя. Роль стоило отыграть до конца, дабы не привлекать к себе лишнего внимания.

— Вы правы, — он вновь смиренно склонил голову, — я не монах. Монахам пристало проводить жизнь вдали от мирской суеты, вознося молитвы своим богам. Я же простой адепт, путешествующий в поисках просветления, — Берни тут же замолчал и что-то буркнул себе под нос, а Ясмин, якобы со знанием дела, согласно замычал и ткнул товарища в бок. — А теперь, с вашего позволения, я бы хотел пройти внутрь. Уже довольно холодно, а мои одежды совсем не пригодны для такой погоды.

Йозэль развернулся туда, где, как ему казалось, должен был находиться вход, но рука его нелепо рассекла пустоту. В следующую же секунду Ясмин распахнул дверь и легонько подтолкнул парня в нужном направлении, не забыв предупредить о порожке. Парень благодарно кивнул и с удовольствием окунулся в тепло помещения, вопреки ожиданиям даже близко не похожее на «Розу». Йозэль затормозил у входа, почувствовав тонкий аромат парфюма, смешивавшийся с запахом травяного настоя. Ни еды, ни алкоголя, ни шумных посетителей. Лишь чайная чашка легонько звякнула о блюдце, отодвинулся, заскрежетав по полу, стул, и приятный женский голос огласил:

— Добро пожаловать в гостиный дом «Врата в осень»! Мы всегда рады новым гостям! Чем я могу вам помочь?

Стражник вновь подхватил Йозэля под руку и довел его до невысокой стойки, из-за которой поднялась управительница. Парень тут же склонил голову, приветствуя женщину, и стал неловко ощупывать себя в поисках кошеля.

— Молодой священник, — склонившись к управительнице, прошептал Ясмин, — слеп как крот. Скажите, дорогая, — добавил он в тон немного игривости, — могут ли два стража порядка передать его в ваши заботливые руки?

Йозэль незаметно фыркнул, но продолжил копаться в складках ткани, будто ничего и не слышал. На самом деле парень прекрасно помнил, где находился кошель с его гонораром, но светить золотом «адепт, ищущий просветления» не собирался — вопросов много возникнет да и неизвестно, во сколько ему обойдется лечение. Однако, чем дольше Ясмин говорил с управительницей, едва сохранявшей самообладание, выслушивая топорные комплименты, тем сильнее укоренялась в голове мысль, что это далеко не дешевая гостиница. О чем только думал этот стражник, приводя его сюда?! Решил покрасоваться перед барышней? Чудно! Вот только что теперь с оплатой делать?

— Комната на первом этаже будет стоит десять серебряных монет за сутки, — спокойно и доброжелательно произнесла управительница.

Десять серебряных?! Они, что, в гостинице на центральной площади? Откуда такие расценки? Йозэль откровенно запаниковал, и всякие остатки благородства слетели, позволив проскользнуть в голову не слишком благонравной идее. Чуть подрагивающими руками он достал свой кошелек, в котором отродясь не водилось столько серебра, и со скорбной миной протянул его управительнице.