Судьба. Книга 1
Шрифт:
До самого вечера молодёжь веселилась и шутила. Старик не отставал от них. Он знал много шуточных историй, пересыпал свою речь пословицами к прибаутками. Слушать его было очень интересно, ив Берды с Узук даже забыли с своём тревожном положении беглецов. Но Чопан-ага помнил. Ближе к вечеру он предложил гостям отдохнуть перед дорогой, сам осмотрел их коней, спросил у Джумы, не было ли, в селе кого чужих. Подпасок сказал, что двое богатых всадников спрашивали у людей о своих заблудившихся товарищах.
Услышав это, Берды тревожно вскочил на ноги, но
— Сиди, сиди… Отдыхай. Мало ли кто кого спрашивать мог. — Вы — наши гости и в обиду мы вас никому не дадим. Скоро стемнеет, я покажу вам дорогу по звёздам. Кони у вас крепкие, отдохнули хорошо. Если с пути не собьётесь, то ещё до восхода солнца минуете Душак… Не спеши, джигит, судьба не блоха, торопливых не любит…
Однако ни Берды, ни Узук уже не могли думать ни о каком отдыхе. Им казалось, что каждая минута приближает грозных преследователей. Ещё не успели сгуститься короткие сумерки, как они начали собираться.
Чопан-ага проводил гостей до ближайшего холма.
— Видите вон ту белую звезду? — говорил он, похлопывая по крутой шее коня Берды. — Держитесь так, чтобы она было прямо перед вами. Она скоро закатится, но на её место встанет вон та, красная, что позади вас. В пути она обгонит вас и будет светить до самого утра. Скоро вы покинете пределы Теджена и поедете по такыру [75] . Нигде в пески не сворачивайте, следов не оставляйте за собой. Утром к Душаку подъедете — справа железная дорога пойдёт. Там уже не заплутаете…
75
Такыр — ровное глинистое, закаменевшее пространство д пустыне, часто довольно большое.
Этой ночью Чопан-ага спал один — подпаски остались с отарой, отогнанной на новое пастбище. Утром они должны были вернуться и забрать всё нехитрое чабанское имущество. Старик долго ворочался, вставал, подкидывал сучья в костёр — ему что-то было холодно этой ночью. В темноте жёлтыми светляками вспыхивали глаза одного из волкодавов, оставшегося на стойбище. Положив на лапы огромную, тяжёлую голову, пёс смотрел на огонь, изредка закрывая глаза. Короткие обрубки его ушей, за которые в драке невозможно схватиться волку, насторожённо подёргивались. Пёс был стар, и житейская мудрость научила его спать короткими мгновениями, потому что в его сторожевой должности крепкий сон означал короткую жизнь.
Чопан-ага уснул уже около полуночи и почти сразу же проснулся от злобного лая собак. Пёс кидался на двух всадников, которые отмахивались от него плетьми.
— Акбай, назад! — закричал Чопан-ага. — Своих узнавать перестал, старый дурень…
Однако, присмотревшись к приезжим, чабан понял, что ошибся: это были совсем незнакомые джигиты. Один из них, кося недобрыми глазами, спросил:
— Никто не заезжал к вам?
«Никто?» — подумал Чопан-ага, вспомнил о подпасках, к которым могут обратиться приезжие, и ответил:
— Заезжали.
— Сколько?
— Двое джигитов. Кони у них приустали.
— Старые или молодые?
— Молодые.
— А кто они?
— Сходи с коня, добрый человек… Посидите, я чайку вскипячу…
— Некогда нам, отец, дело спешное… Кто они, эти джигиты?
— Аллах ведает… Не говорили. Грустные сидели, как мулла на похоронах.
Старик подсмеивался, но приезжие не поняли иронии, скрытой в его словах. Косоглазый нетерпеливо спросил:
— Долго они у тебя пробыли?
— Два дня, добрый человек, два дня. Кони отдохнули, подкормились — они и поехали своей дорогой.
— На свежих конях поехали?
— На свежих, добрый человек, па свежих… Шибко так поскакали… Да вы сходите, отведайте нашего чабанского угощения! И кони ваши отдохнут — вишь как приустали…
— Спасибо, отец, в другой раз… А куда поехали джигиты?
— Путь странника аллах определяет, сынок.
— В какую сторону направление взяли?
— Затемно уезжали, а у меня от старости глаза плохие: не приметил.
— Не шути, старик! — рявкнул косоглазый.
Второй джигит, наезжая конём на чабана, пообещал:
— За такое можно и плети отведать!
Насторожённо следивший за чужими Акбай глухо и предупреждающе зарычал.
Старик погладил ощетинившийся загривок пса, покачал головой.
— Плохо, сынок, со старшими разговариваешь. Стариков уважать надо — так пророком нашим заповедано. А то ты мне плёткой, я тебе палкой — что хорошего получится? Ничего хорошего.
— Извините его, яшули, но мы очень торопимся, — перебил косоглазый. — Значит, вы не знаете, куда беглецы поехали?
— Какие беглецы? — в голосе Чопана-ага зазвучало неподдельное удивление. — Беглецов никаких не видел. По своим делам два джигита ехали. Торопились, а уважили меня, погостили два дня и направились себе в Чашгын.
— Куда?!
— В Чашгын, сынок, поехали по торговым делам.
— А вы не ошиблись, отец? Зачем им туда ехать?
— Чего не знаю, того не знаю. А ошибаться — зачем. Верно говорю, слыхал, как они между собой разговаривали. А коль тебе другая дорога нравится, поезжайте на Душак, может, они посреди дороги туда, повернули.
— Да нет… зачем же на Душак… — пожевал губами косоглазый. — Спасибо, отец!.. Поехали, Сапар!
Когда топот конских копыт замер вдалеке, Чопан-ага усмехнулся, потрепал по голове волкодава.
— У бегущего одна дорога, у догоняющего — тысяча. А если на этой тысяче будут попадаться такие добряки, как мы, то она утроится, верно, Акбай?
Влажным тёплым языком пёс лизнул сухую ладонь хозяина.
Барану рога не в тягость
Плов был сварен наславу. Среди ядрёных продолговатых зёрен риса истекали янтарным жиром куски куриного мяса. На сачаке стояло пять красных пузатых чайников с крепким до горечи кок-чаем. Хорошо угощает своих гостей арчин Меред!