Судьба. Книга 2
Шрифт:
— Было бы что подносить!
— Самим в рот класть нечего!
— Нам — нечего, а мулла — находит!
— Мулла змею острижёт, из блохи жир вытопит!
— Верное слово говорите, люди! Вот я вам дальше расскажу… Когда моей жене передали слова муллы, плакать начала, причитает: «Погрешили мы перед богом! Отличил он нас от всех — свалил нашу кибитку!. Горе нам!..» Слушал я, слушал — терпенье лопнуло. Решил: пойду к родственникам погощу, пока она успокоится. Знал бы, ни за что не ушёл.
— Неужели не успокоилась?
— Успокоилась! Был у меня один хороший хивинский халат. Для праздников его берёг. Так она этот халат мулле пожертвовала — и успокоилась!
— Ай, да жена!
— Спасла вас, яшули, от гнева всевышнего!
— Больше ничего не пожертвовала?
— Больше ничего не было! Ругаю её, а она уставилась
— У женщины весь ум волосами вырастает.
— Женщины тут не причём.
— Причём! Была бы умной, сохранила бы халат мужа!
— И умную курицу лиса ест!
— Да, люди, тяжёлые нынче времена! Я пять месяцев на четыре человеческих роста чёрную глину выкидывал. До того докидал, что в глазах черно стало. Либо сам глиной ложись, либо бросай работу. Пошёл к Бекмурад-баю: «Купи делянку!» Он и купил за пять батманов пшеницы. Съем я их, а дальше что?
— Дальше — всё равно глиной ляжешь!
— Вот таким, как Бекмурад-бай, муллы не говорят, что они делают богопротивное дело, смертный грех, забирать последнее добро бедняка!
— Подношениями от всех бед не отделаешься!
Подошёл Худайберды-ага. Часто моргая от пыльного ветра, сказал:
— Несу приставу прошение. Думаю, он говорить перед нами будет. Что бы он ни сказал, вы не расходитесь!
На крыльце канцелярии Худайберды-ага разминулся с вышедшим от пристава Бекмурад-баем. Оправляя тонкий, сарыкской работы чекмень, бай сделал вид, что не замечает старика. Прежде Худайберды-ага обязательно бы поздоровался сам, но сейчас он вызывающе задрал свою бородёнку и важно прошёл мимо, тоже не замечая Бекмурада. Тот гневно свёл брови, но смолчал и пошёл к коновязи. Жеребец тонко и зовуще заржал, раздувая чуткие ноздри и кося понимающим глазом.
— Ахов, Бекмурад-бай, скажите, откуда этот гнев аллаха? — обратился к баю старенький аксакал. — Сколько лет мы живём, а такой напасти не видели..
Подтягивая подпругу, Бекмурад-бай снисходительно бросил:
— Это ещё не самый большой гнев.
— Да-да, — аксакал потрогал ладонью сухую пыльную землю, сдул с руки приставший прах. — Кажется, своими глазами придётся увидеть, как идёт голод с раскрытым ртом.
— Придёт! — подтвердил Бекмурад-бай. — Всё в рот запихает, что проглотить сможет… Да стой ты, глупая лошадь!..
— Хорошо, если бы тебя первого проглотил! — прошептал один дайханин.
— Пока он в глотку голода пролезет, от других ничего не останется, — тихо сказал второй.
— Скажите какие-нибудь хорошие новости, — опять попросил аксакал. — Раньше всегда можно было услышать добрые вести, а сегодня даже надежды на них не осталось.
Бекмурад-бай, собравшийся было сесть в седло, вынул ногу из стремени, спрятал в усах хитрую улыбку.
— Есть хорошие вести, как не быть! Однажды Мирхайдар, летая на своём ветре, повстречался с властелином туч Буркутом-бесноватым. И рассказывает, что был во дворне белого царя и видел, как тот со своими визирями и министрами пьёт старое вино, которое веселит и радует. Буркут-бесноватый загорелся: «Слетай, принеси! Мы выпьем — тоже весёлыми станем». Это для Мирхайдара легче, чем щепотку наса под язык бросить. Садится он верхом на свой ветер, привозит вино, начинают они пить и веселиться. А от вина известен результат: ехал к брату — попал к шайтану. Мирхайдар над ветрами властелин — у самого ветер в голове. Начал он задевать Буркута-бесноватого: «Когда ты дождь на землю посылаешь, тебе люди приносят в жертву чесоточную козу, а ты мне за вино ничего не дал, жадничаешь. Вот иссушу весь мир — не будет и тебе чесоточных коз!» Буркут подпрыгнул, словно на ежа сел: «Не иссушишь!». «Иссушу!» — кричит Мирхайдар. «Силёнок мало!» — кричит Буркут. «Больше, чем у тебя!» — отвечает Мирхайдар. Ну, и пошла потеха, как говорят: хватай палку да бей по кувшину. Садится Буркут-бесноватый на своего чёрного коня и начинает крошить тучи. Где копь копытом ударит, там огонь сыплется. Где убегающие тучи столкнутся, гром гремит. И хлынул на землю дождь, такой
Дайхане, с интересом слушавшие Бекмурад-бая, завозились, завздыхали:
— Послал бы нам такой дождь Буркут!
— Полгода ни капельки с неба не упало!
— Ох-хо, пропадут люди без воды!
— Где он только подевался, этот Буркут-бесноватый?
— Отсыпается с похмелья!
— Или снова с Мирхайдаром вино пьёт?
— Бездельнику каждый день — курбан-байрам [29] , не видит, что народ страдает!
Из канцелярии вышел Худайберды-ага. Он подошёл к дайханам, но не сел, а только прислонился плечом к стене мазанки. Бекмурад-бай покосился на него, усмехнулся, разглаживая усы, похлопал коня по крупу.
29
Курбан-байрам — одни из основных мусульманских праздников.
— Я вам расскажу, куда делся Буркут-бесноватый… Когда Мирхайдар увидел, что люди благодарят Бурку-та за дождь, он подбегает к слепой девушке, что сидит у меха с ветрами, и бьёт её ногой по лицу так, что она переворачивается семь с половиной раз. Разрывает Мирхайдар мех и приказывает ветрам разогнать тучи, не дать им проливаться дождём. Но ветрам не под силу — Буркута не одолеть. Тогда Мирхайдар сзади бьёт Буркута-бесноватого копьём по голове. У того голова раскололась, мозги выпали. Дождь перестал, а Мирхайдар, отпустив свои ветры, лёг спать. Вот потому и дует ветер непрерывно — умерла слепая девушка, некому загнать ветры в мех. Неспроста они дуют! Мирхайдар Буркута убил, русские белого царя прогнали. Теперь они себе нового даря никак не могут найти, а аллах не может найти нового повелителя туч. Люди сами виноваты в том, что идёт голод. В старые времена, когда они своими грехами вызвали гнев аллаха, их спас от голодной смерти пророк Юсуп [30] . Люди становились сытыми, глядя на его прекрасное лицо. А если теперь и найдётся такой пророк, его уничтожат, как русские — своего царя. Чем был плох царь? Русские довольны, что прогнали царя, и у нас находятся такие, которые радуются! Получается по пословице: горшок над котлом смеётся, а оба — черны. Вот назначат неразумного повелителя туч вместо Буркута — поднимет он бурю Нуха [31] , всему миру конец придёт. Подумайте, люди, над моими вестями!..
30
Юсуп — библейский пророк Иосиф Прекрасный.
31
Буря Нуха — Ноев потоп.
Бекмурад-бай легко кинул в седло своё грузное тело, жеребец чуть присел и рванулся, не дожидаясь плети. Ошеломлённые дайхане долго смотрели ему вслед. Потом кто-то плюнул:
— Тьфу! Вот это хорошую весть принёс Бекмурад-бай! Совсем дурная весть, шайтан бы её подхватил!
— А что хорошего вы собирались услышать от Бекмурад-бая? — язвительно спросил Худайберды-ага.
— Плохо! — сказал белобородый яшули. — Дряни много развелось! Аллах специально создал царей, чтобы они управляли людьми. Не должно поднимать руку на царя! Пылит, пылит, изо дня в день пылит… Это предупрежденье рабам божьим: царь пропал — люди пропадут!
— У кого дед умер, тот ещё не сирота! — возразил Худайберды-ага. — Хотел бы рассказать вам, что слышал про белого царя, но не сумею хорошо рассказать. А Бекмурада зачем спрашивать? Он только дурные вести может принести, потому что у него нутро полно огня и дыма.
— Почему у бая может быть нутро полно огня и дыма? — не согласился один из дайхан. — Разве он, как мы, продал свою делянку? Разве его дети плачут от голода и просят: «Папа, дан хлеба»?
— Если хочешь знать, почему у него нутро такое, я скажу, — Худайберды-ага присел на корточки. — Раньше Бекмурад-бай плевал — его слюне упасть на землю не давали. А теперь он чувствует себя, как барс, логово которого обложили охотники. Потому и горит его нутро. Я не умею лучше объяснить, но вы приходите на плотину, в дом Сергея. Он всё расскажет — и про Бекмурада, и про белого царя, и про другое. Он всё знает!