Судьбы местного значения
Шрифт:
– Лежи! – рявкнули властно.
Бах! Бах! Бах!
Выстрелы над головой заставили сжаться от страха.
– Вставай!
Машу подхватили под поясницу, поставили на ноги и толкнули в сторону оврага.
– Бегом!
И Маша побежала. Позади громко бабахнуло и вокруг засвистели пули. Кто-то бежал следом и матерился, затем болезненно вскрикнул. Маша обернулась. Боец, зажимая рану на ноге, хромал следом. Девушка подскочила.
– Перевязать?
– Нах… – рявкнул боец, – Бегом!
Тогда Маша подхватила его под руку и помогла бежать. А позади частили выстрелы
– А-а-а, суки! – гаркнул боец. – Хрена вам, а не Дюжий!
В овраг за малым не свалились, слишком быстро с уклона бежали. И ранение помешало остановиться. Боец, чтобы не ухнуть с обрыва, упал, и аккурат на раненую ногу.
Так много плохих слов Маша еще не слышала. В основном боец костерил немцев, заодно какую-то дуру, что аккурат в центр боя умудрилась влезть. И что стоит столбом, когда снаряд взрывается. Если не осколком, то бревном прихлопнуло бы точно. Повезло, что он ее заметил и буквально из-под падающего бревна выдернул.
Маша покраснела. Только теперь поняв, что пока она кувырком летела через ограду, все ее прелести были всем напоказ.
Близкие выстрелы заставили поторопиться. Девушка помогла подняться бойцу, и они начали спускаться в овраг.
– Товарищ боец, – обратилась к парню Маша, – нужна ваша помощь. Из госпиталя ранбольного не успели эвакуировать, мы его в подвале спрятали…
Боец недоуменно посмотрел на девушку.
– Я-то не против помочь, даже за… – сказал и поморщился – неудачно ногой двинул, – но патронов нет, и не ходок сейчас.
– Как же тогда… – глаза тут же намокли, – пропадет ведь…
– Не реви, – буркнул боец, – сейчас доковыляем до точки, расскажешь командиру, он решит.
Но прежде им пришлось остановиться и перевязать рану, потому что штанина намокла, и уже хлюпало в сапоге.
– А ты молодец, – похвалил боец Машу, – толково перевязала.
– Я в госпитале санитаркой неделю… – засмущалась она, – меня Машей зовут. Кузнецова… я.
– А я сержант Николай Дюжий, – представился боец. – Это фамилия такая. Пошли, Маша Кузнецова, нам еще немного осталось.
Они прошли еще немного, продираясь сквозь густые заросли крапивы и лопухов. Затем лезли через ежевику. Та цеплялась за одежду как бешеная, особенно за бинт на ноге. Сержант шипел от боли – ногу и так при ходьбе дергало, а тут еще эта зараза.
Вдруг впереди послышался птичий щебет. Что-то вроде фьють-фьють-чичик. Дюжий приложил пальцы ко рту и ответил такой же трелью. Из зарослей появился боец и призывно махнул.
– Это свои, – сказал сержант, – пошли, Маша.
Под разлапистой ивой находилось семеро. Один поднялся навстречу, и Маша узнала командира, которого в окне видела. Тот с удивлением посмотрел на девушку, сразу определил, что она собралась что-то сказать, остановил её жестом повернулся к Дюжему.
– Капитонов где?
– Нет больше Капитонова, товарищ капитан госбезопасности, – угрюмо ответил сержант.
– Ты уверен? Видел – как он погиб? Может, ранен?
– Нет, товарищ капитан, – покачал головой боец, – Ромке осколком полголовы снесло. Документы я забрал.
И сержант, расстегнув
– А девочку в плен где успел взять?
Маша сразу запунцовела. И только хотела возразить, но Дюжий перебил:
– Да на пути оказалась. Я как раз от немцев уходил, а она столбом посередь дороги. Вот и подцепил с собой.
– Знаем-знаем, чем ты зацепился, – хмыкнул один из бойцов.
– Я ни за кого не цеплялась! – решила вклиниться Маша. – Я вас искала. А Коля мне жизнь спас! Вот!
– Во Дюжий дает, и познакомиться успел… – хмыкнул тот же боец.
– Отставить шутки! – прикрикнул капитан. – А ты именно нас искала или кого-то еще?
– Вас, товарищ капитан госбезопасности! – воспряла Маша. – Я санитарка городского госпиталя Мария Кузнецова. Из госпиталя эвакуироваться не успела. И еще один ранбольной, дядя Ваня и Евдокия Михайловна, старшая санитарка. Мы ранбольного в подвале спрятали, только Евдокия Михайловна спрятаться не успела, и немцы её убили. Потом мы подождали, когда немцы уйдут, и я вас пошла искать.
Капитан глянул угрюмо.
– И ты хочешь, чтобы мы вернулись в госпиталь?
– Конечно, товарищ капитан, это же наш советский человек. Нельзя его бросать…
Капитан прикрыл глаза.
– У нас четкий приказ, девочка, – сказал капитан с горечью, – и мы должны его выполнять.
Маша поняла, что ей отказали. Заплакала и сквозь слезы промямлила:
– Он просил передать – Феникс возродится!
Глава 5
Красноармеец, натужно сопя и еле слышно читая надписи, водил по карте грязным пальцем. Горянников бойца не торопил. И так тот выглядел не ахти – худой, осунувшийся – глаза впали… четыре дня по лесам впроголодь, да и по выходе к своим его запугали до дрожи. Перестарались особисты, подозревая в каждом одиночном окруженце диверсанта.
– Ты не торопись, подумай…
И боец старался. Еле шевеля губами, читал названия населенных пунктов, прикрывал глаза, тер лицо. Читать карту красноармеец не умел – образование три класса, но капитан надеялся, что карта поможет, если не бойцу, то ему, хотя бы наводящие вопросы подкинуть…
– Может, особенное что видел, – предположил капитан, – необычное строение, высокий холм, башня водонапорная…
Боец покачал головой:
– Нет, не видел башен.
– А церковь?
– Да! Видел храм! – воскликнул боец, рука его дернулась было к голове. И в потухших глазах промелькнула искра. Красноармеец отдернул руку и зыркнул настороженно.
– Веруешь? – поинтересовался Горянников. – Верь на здоровье. Так ты видел там церковь?
– Видел, – подтвердил красноармеец. – Только храм далече стоял, на холме. – Село, значит, недалеко было, – кивнул Грянников. – А описать сможешь?
– Храм, – пожал плесами боец, – обычный.
– Деревянный или каменный, есть ли колокольня, и какая, действующий храм или нет.
Боец задумался. Вновь потер лицо.
– Колокольня беленая была, значит, храм каменный, а… крест был… да был.