Судьбы вершитель, спусковой крючок

Колычев Владимир Григорьевич

И снова сплюнул – в этот раз на выставленную из машины ногу Егора.

На этом инцидент был исчерпан. Телохранители убрались в свою машину, а Егор взял пакет и с видом побитой собаки отправился в первый подъезд, якобы для того, чтобы продавать жильцам свой товар.

Он обошел несколько квартир. Никто ничего у него не купил, но видимость он создал. Если вдруг телохранители Гомельцева пойдут по его следу, они найдут жильцов, которых он пытался сделать своими покупателями. Тогда точно все подозрения с него будут сняты… Но телохранители сидели в машине и не думали никуда

уходить. Тогда Егор сделал ход конем – направился в подъезд, куда не так давно зашел Гомельцев. И надо же, никто даже не попытался преградить ему путь.

Он готовился к возможному объяснению с охраной банкира. Для этого и придумал номер с коммивояжером и штрафным гаишным квитком. И как же они ему сейчас пригодились. Мало того что он обвел телохранителей вокруг пальца, он еще смог пройти в подъезд по следу Гомельцева перед самым их носом.

На первом этаже дома со стороны улицы находился магазин. Егор обзвонил жильцов второго этажа. Никого. На третьем – он предложил своей товар нервной особе с пудельком на руках. Женщина лишь презрительно хмыкнула, крутнула пальцем у виска и закрыла дверь.

А на четвертом этаже он вплотную столкнулся с крепкими парнями из охраны Гомельцева, которые остались в подъезде сторожить своего босса.

– Ребята, а вам «Жиллетт» не нужен?

– Шел бы ты отсюда, дружок! – беззлобно послал его интеллигентного вида парень с глубокими проницательными глазами.

Его напарник выглядел куда более устрашающе. Егор глянул на него, изобразил испуг, вжав голову в плечи, и повернул назад.

На третьем этаже он вызвал лифт, поднялся на пятый. И там нос к носу столкнулся с юной девушкой. Она только-только собиралась зайти в кабину лифта, а он выходил. Видно, она о чем-то крепко задумалась, поэтому испуганно вздрогнула от неожиданности, увидев его.

Казалось бы, Егор не мог сейчас ни о чем думать, кроме как о работе. Не в том он был состоянии, чтобы отвлекаться на посторонние раздражители. Но девушка невольно приковала к себе взгляд. Красивая, эффектная шатенка с глазами такой синевы, как будто они были украшены специальными линзами. Лет семнадцать-восемнадцать, а если больше, то лишь на самую малость. То ли парик на ней, то ли от природы такая роскошь, в любом случае с такими пышными волосами она могла обходиться без головного убора в холодную пору. Видимо, поэтому и не было у нее на голове ничего, кроме тонкого мехового ободка в тон светлому полушубку из крашеной норки. Темно-серые джинсы-стрейч больше походили на лосины, нежели на брюки, – так сильно обтягивали они стройные длинные ноги. Сапоги на шпильке и с меховой оторочкой, стильная сумочка под цвет. Словом, одета она была хорошо, и Егор принял ее за жительницу этого дома.

Но, как оказалось, он обманулся, как ошиблась и она сама.

– Скажите, вы здесь живете? – негромко и, как показалось ему, спонтанно спросила она.

– Нет, а что? – так же тихо, чтобы не привлечь внимание стоящих внизу охранников, отозвался он.

– Я думала, вы из этой квартиры, – показала она на бронированную дверь с позолоченной ручкой.

– Нет.

– А то я думала… Объявление дали, что квартиру сдают, а никого нет… Ладно, вечером зайду…

И все же их разговор не остался незамеченным. Егор услышал шаги на лестнице.

– Скажите, а вас мужской парфюм не интересует? – с навязчивой улыбкой неугомонного коммерсанта обратился он к девушке.

– Мужской? Нет, не интересует, – мотнула она головой, как показалось ему, прислушиваясь к шагам.

– Ну, отцу там, брату…

– Покажите.

Егор достал из пакета одеколон.

– Сколько? – спросила она, не глядя.

– За четыреста отдам… Очень хороший запах.

– Посмотрим.

Она открыла коробку в тот момент, когда перед ними встал, покачнувшись на ногах, внушительного вида детина. Нацеленный взгляд, навостренный слух, на лацкане пиджака гарнитура скрытой под полой пиджака рации.

– Что здесь такое? – грозно спросил он.

– Парфюм продаю, – испуганно посмотрел на него Егор. – А что, нельзя?

Девушка вообще не смотрела в его сторону. Казалось, она всецело увлечена дегустацией запаха.

– Да нет, можно… А ты кто такая? – спросил охранник, обращаясь к девушке.

– Что?! – с истеричным апломбом возмутилась она. – Ты сам кто такой?

Парень понял, что разговора не будет. Смущенно подался назад.

– Вы это, расходитесь, нельзя здесь…

– А что такое? – с вызовом спросила девушка.

– Я сказал, расходимся…

– Да мы, в общем-то, и не собирались, – успокаиваясь, сказала она.

И, выудив из сумочки пятисотенную купюру, протянула Егору в обмен на одеколон.

– Э-э, у меня нет сдачи, – озадаченно нахмурился он.

Сто рублей у него бы нашлось, но ему нужно было повысить коммерческий градус сделки до убедительной величины.

– Тогда заберите это!

Девушка попыталась вернуть ему товар, но Егор спрятал руки за спину. И осененно посмотрел на телохранителя.

– Э-э, друг, пятьсот на стольники не разобьешь?

– Да иди ты! – отмахнулся от него детина.

И, повернувшись к Егору спиной, вразвалку шагнул вниз по лестнице.

– Торгаш здесь, – на ходу передал он кому-то по рации. – С третьего на пятый поднялся, наверх идет, людей цепляет…

– Да пусть идет…

Ответный голос показался Егору знакомым, он принадлежал охраннику Вадиму, который требовал у него документы. Этот же голос и добавил:

– Лох это, он не опасен…

Егору бы возмутиться, но его это высказывание лишь обрадовало. Во-первых, он смог выкрутиться из ситуации. А во-вторых, не такие уж и профессионалы охраняют банкира.

– Это кто лох, вы? – насмешливо посмотрела на него девушка.

Вот сейчас ему стало обидно. Слишком хороша была эта синеглазая дива, чтобы игнорировать ее мнение.

– Да нет, он это о ком-то другом… Кстати, в стране инфляция. Пока мы тут разговаривали, одеколон до пятисот подскочил, – нарочито громко, чтобы слышали телохранители, сказал он.

– Да, сейчас! Деньги гони!.. Эй, красавчик, меня твой лох ограбить хочет! – Девушка сделала ход конем, обратилась за помощью к охраннику, на помощь которого она могла рассчитывать в силу своей очаровательной внешности.