Судный четверг
Шрифт:
Мы двигались. Выдвигались. Горящая зона заканчивалась, сплошная стена огня и дыма начала мельчать и дробиться на отдельные огненные озера и черные тучи, а за темным маревом появились просветы голубого неба. Здесь я придержал взвод и пошел вперед вместе с первой пятеркой.
Приказ — приказом, пусть Диц орет что угодно про «обнаружить и немедленно уничтожить», но прыгать в атаку, как мышь в кастрюлю с кипящим супом, я абсолютно не собирался…
Ну, конечно же! Как я и предполагал! Когда левая рука не ведает, что делает правая, даже занятия бытовым онанизмом приобретают острую интригу политической борьбы. Мое собственное житейское наблюдение, проверенное и подтвержденное.
Как только мы начали выходить из зоны огня, я увидел тяжелый МП-танк казаков, разворачивающийся для стрельбы метрах в трехстах впереди. Неспешно так разворачивающийся, в полном осознании своей бронированной защищенности и огневой мощи, как показалось мне.
«Что-то он совсем не торопясь разворачивается, нарочито не торопясь…»
— «Ромашка-1», «Ромашка-1», я — «Клумба-2»! — вдруг услышал я скороговорку зам-комбата Рагерборда. — Вижу танки! В направлении 18–20 — вижу танки!
«Ага, спасибо, что предупредили, господин капитан!» — успел я подумать. Я их тоже вижу! Век бы их, сволочей, не видеть…
Отчетливо так подумал и, наверное, очень быстро.
Раскоряченная серо-пятнистая туша танка качнулась на грави-подушке и ослепляюще взорвалась хирургическим блеском ракетного залпа. Мне показалось, сама земля вздыбилась под ногами, и я разом потерял ощущение пространства и времени, смешавшихся в нечто темное и неопределенно-тягучее…
В себя я пришел через мгновения и понял, что меня опрокинуло и присыпало землей. Крепко присыпало, но броня вроде бы не пострадала, и медицинские датчики молчат.
Пронесло! Просто ударная волна, маленькая такая, небольшая волнушечка…
«Это ничего, это мы выберемся, это мы сейчас, это мигом…» — бормотал я, закопошившись, наподобие жука-навозника, что пытается выбраться из обваливающейся песчаной ямки.
Вот контузия — наверняка есть! В ушах точно что-то чирикает…
— Командир, командир, я — «Ромашка-2», как слышишь? Как слышишь меня, прием?! Командир, я — «Ромашка-2», как слышишь меня?..
А! Это меня Кривой вызывает… Вызывает, вызывает, а я все не слышу…
Планета Казачок. 6 ноября 2189 г.
Окрестности 4-го укрепрайона.
МП-танк № 27 «Верный» 2-й роты 3-го отдельного
казачьего батальона 6-й бронетанковой бригады.
05 часов 16 минут.
Когда из-за огня и дыма начали появляться темные, закопченные фигурки вражеской бронепехоты, горбато-непропорциональные в этой своей броне нового образца, командир роты сотник Евгений Осин удовлетворенно хмыкнул.
Все, как он и предполагал… Потому что он — умный! Его, Женьку Осина, на мякине не проведешь и на хромой козе вокруг пальца не объегоришь! Он так и знал, что штатовцы попробуют проскочить за огнем и дымом, поэтому и расположил все пять танков роты на вершине холма. Наперекор всем правилам тактики, неукоснительно диктующим останавливать машины для длительной залповой стрельбы «используя естественные природные укрытия и углубления, максимально пригодные в данной местности для скрытного размещения бронетехники».
Все эти параграфы из учебников Осин до сих пор помнил назубок. В бою, когда было время, припоминал и издевался над ними. Этакое желчное подхихикиванье про себя, хорошо помогает для оттяжки…
Танк на возвышенности — мишень? И сверху, и снизу, говорите?
Конечно, еще какая! Но МП-танк становится мишенью, если внутри при дальномерах, рычагах и гашетках сидят мудаки, верящие в «Основы тактики и стратегии бронетанковых подразделений», как в Святое Писание. А если вокруг только гарь и копоть, если штатовцы перед высадкой, маскируя свои маневры, запалили даже то, что гореть не может, тут полагаться на визоры не приходится. Остается рассчитывать только на собственное шестое чувство, на чутье командира, знающего противника как облупленного, со всеми его стандартно разлинованными схемами и примитивно арифметическим мышлением.
Да, он, Женька Осин, — голова! При такой площади и плотности огня дым будет маскировкой получше всех «естественных природных укрытий и углублений»… Потому что, если за командирским прицелом умный Осин, — танк уже далеко не мишень, совсем не мишень! — машинально нахваливал сам себя сотник, лихорадочно вращая по сторонам оптическими глазами дальномера.
— РУС-1, угол 10, опережение 7 … Огонь!
— Есть огонь, командир!
— РУС-2, угол 12, опережение 8… Огонь!
— Есть огонь, командир! — неизменно отвечал наводчик-корректор, урядник Вася Звирькович, дублирующий контроль над РУСами (ракетными установками).
— Серега, чуть назад и вправо!.. — это уже водителю.
— Есть, командир!
— Хорошо! РУС-3, угол 14, опережение… Огонь!
Ракетные залпы, выстроившись густым частоколом разрывов, сразу загнали вражескую пехоту обратно в дым.
«Прятаться? Нет, не получится… Вот вам и болт с резьбой в «природное, естественное углубление»! — азартно пожелал сотник непонятно кому. — Так, теперь пулеметы, пора… Пусть прочешут все за огнем и дымом…»
— Вася, второй-левый пулемет! Веером на двенадцать…
— Понял, командир!
Второй крупнокалиберный пулемет по левому борту включился сразу, отдаваясь в наушниках глухим перестуком, похожим на тиканье внезапно заспешивших часов. Последовательное чередование бронебойных и плазменно-разрывных зарядов создавало особый эффект, сбивающий огонь и разгоняющий дым. Земля впереди и слева словно вскипела разом, как будто сама начала взрываться и подпрыгивать вверх. И этот живой ковер расстилался все дальше и дальше…