Судный день для губернатора

Казанцев Кирилл

Наконец «господин губернатор» обратил на женщину внимание сознательно, оценил ее старания вхождения в образ знаменитой литературной Лолиты.

– Можно просто Николай Павлович, – расплылся он в широкой улыбке, растроганный речью рыжей бестии. – А вас, если я не ошибаюсь, Лорой Павловной кличут? Почти тезки.

– Верно. Но можете называть меня просто Лора.

В Ладутько вдруг проснулся джентльмен:

– Ой, извините, я же вам присесть не предложил. – Губернатор буквально вскочил с шезлонга. – Вот, пожалуйста. А я и на раскладном стульчике могу посидеть.

– Не стоило

этого делать. Я молодая. А вот вам отдыхать надо. Кстати, плохо выглядите. Бледный какой-то. Наверное, не спите ночами, все работаете и работаете?

– Что, и в самом деле бледный? – насторожился Николай Павлович; будь у него сейчас под рукой зеркало, он непременно посмотрел бы в него. – А все говорят, что я хорошо выгляжу.

– Кто ж вам правду в глаза скажет? Только сторонний человек, – по-детски вздохнула Лора. – Я-то от вас не завишу, мне спонсоры заграничные деньги дают, чтобы я детей развлекала. Мой вам совет – зарядку по утрам делайте и на завтрак ничего не ешьте, только чай зеленый пейте. А если его не любите, можно и стаканчик свежевыжатого сока пропустить. Вот увидите, не пройдет и недели, как почувствуете себя молодцом.

Чего-чего, а Лора умела пудрить людям мозги. Вот и теперь – казалось ведь, полную ахинею сказала, но губернатора подкупила, задела, так сказать, за самое живое. Она знала, что главное – как ты выглядишь, в чей образ вошла, а в остальном мужчины слышат только интонации.

– Я и сам понимаю, что люди мне постоянно льстят. А я и рад обманываться, – признался Ладутько.

– Как говорится, ложь слаще правды, – подыграла ему женщина.

Николай Павлович отыскал взглядом на поле свой бронированный лимузин, около которого отирались двое фэсэошников.

– Лора, а давайте поступим следующим образом. Посидим у меня в машине. Там кондиционер, прохладно… Не то что здесь, на солнцепеке. Выпьем чего-нибудь освежающего, мороженым угощу, поболтаем немного, – предложил вдруг губернатор. – К тому же у меня к вам конфиденциальный разговор есть. А точнее, предложение, от которого, я думаю, вы не станете отказываться. Ну так что? Согласны?

«Интересно-интересно. И что же этот хмырь подразумевает под заманчивым предложением? Переспать с ним? Вряд ли. Глаз-то у него на меня не сильно зажегся, хоть и зацепила косичками. В любом случае надо соглашаться, а там посмотрим по обстоятельствам», – размышляла Лора.

– А как же дети? У меня, между прочим, группа очень большая и проблемная. За каждым присматривать надо, чтобы не учудили чего, – упиралась для приличия женщина.

– Попросите воспитателя, в чем проблема? – наседал Ладутько.

– Ладно, уговорили, – «сдалась» напарница Ларина. – Но только недолго.

* * *

Разлапистые еловые ветви прикрывали охранника от палящего солнца. Он достал из кармашка блестящую упаковку жевательных резинок, высыпал на ладонь парочку мятных подушечек и отправил в рот. Однако не успел толком их разжевать, как из-за еловых лапок за его спиной кто-то накинул ему на шею пропитанный маслом грязный буксировочный трос. Охранник попытался освободиться, сбросить трос с себя, но даже не сумел увидеть того, кто напал на него – тут же получил удар по голове, и перед глазами опустился черный занавес. Мужчина потерял сознание.

Ларин вышел из-за поваленного дерева, держа в руке короткую увесистую палку. Нагнулся над упавшим охранником. Второй раз бить не пришлось. Грузный мужчина лежал ничком, грудь его прерывисто поднималась.

Андрей торопливо обыскал охранника: упаковка мятных жвачек, мобильный телефон, связка ключей, удостоверение и пистолет, рядом с которым отыскался и глушитель. Хоть тайный агент по борьбе с коррупцией в высших эшелонах власти и не любил оружие, пользуясь им в исключительных случаях, когда без него было просто не обойтись, все же забрал ствол себе. Заткнул его за пояс сзади и негромко позвал в гущу леса:

– Выходите! Чисто!

Из елок выбрались Колян с Алисой. Бывший зэк поежился, снял мокрую от пота майку – хоть выжимай, вывернул наизнанку и принялся отряхивать ее от колючих иголок. А вот девушка замерла на одном месте, будто статуя – выпучив глаза, она смотрела на охранника, распластавшегося на земле, шею которого, подобно змее, обвивал матерчатый буксировочный трос. Мол, неужели, Андрей, ты его задушил?

– Да живчик он. Видишь, дышит, – успокоил ее гигант. – А вообще-то его того… шлепнуть надо было. Нечего было с ним церемониться. Может ведь очухаться и тревогу поднять.

– Не очухается, по крайней мере в ближайшее время. Так что часок-другой у нас будет, – заверил его Ларин и тут же добавил: – Да и не привык я направо и налево людей мочить. Профессия у меня не та – на киллера не учился, в ОПГ не состоял…

– А ты, инспектор, гуманистом прикидываешься, – прищурился Петрашевский. – Вижу же по твоим глазам, что, если захотел бы, рука у тебя не дрогнула бы. Наверное, уже приходилось убивать, а?

От неудобного вопроса Ларину помогла уклониться правозащитница, решившая почему-то именно сейчас отыграться за недавний эпизод со шмелем, когда Петрашевский поднял ее на смех:

– О, мы даже и такие слова, как «гуманист», знаем. Не думала, что в местах не столь отдаленных подобному учат. На тюремный жаргон как-то не очень похоже.

Гигант нисколько не обиделся на реплику девушки.

– Я на зоне регулярно в библиотеку заходил, книжки умные читал, энциклопедии там всякие. Зато теперь не стыдно будет дочке на глаза показаться. Спросит у меня что-нибудь… ну, например, кто Америку открыл… а я ей и расскажу, – гордо заявил Колян.

– И кто же? – спросила правозащитница.

– Э-э-э… – изобразил растерянность Петрашевский, но тут же сделал вид, что собрался с мыслями, и выдал: – Колумбиец, кажется, какой-то. А вот какое у него погоняло было, запамятовал.

– Ага, ты еще скажи, что наркобарон, – не сразу въехала Алиса.

– Да Христофор Колумб открыл. Это я еще в школе учил, – отозвался зэк.

Все трое молча выбрались на опушку леса и залегли на склоне невысокого холмика, за которым простиралось поле. Вдалеке серебрился в лучах солнца огромный шатер цирка-шапито, виднелись аттракционы, карусели, и повсюду море детишек, веселящихся под открытым небом. До слуха троицы доносились озорной смех и веселая музыка.