Суета вокруг барана
Шрифт:
Чепуху, конечно, Петя молол. Шеф махнул рукой и отошел в сторону. А Галя не удержалась.
– - Перестань молоть чепуху, - сказала она.
– Тоже мне предсказатель нашелся, оракул. Тоску нагоняешь.
– - Точно, - поддержала ее Серафима.
– По-твоему Совету Министров только и делов, что доставать для нас теплую одежду.
– - Совет Министров занимается масштабными проблемами, - окончательно добила Петю Верочка.
– Он заботится об увеличении благосостоянии всего народа, а не отдельных его представителей.
Петя замолчал, но настроение девчатам успел испортить. Не по вредности, а просто так, от скуки.
Тут как
– - Налей мне, пожалуйста, чаю, побриться надо.
Это было странно, потому что брился обычно Сан Саныч через два дня, на третий и до урочного дня были еще целые сутки. Кроме того, делал он это, как правило, не утром, а перед обедом.
– - Что же вы с утра, ни свет, ни заря, бриться бросились, - поинтересовалась Серафима.
– Может у вас день рождения? Так мы вам букет красивых полевых цветов наберем и вечером устроим в вашу честь танцы.
– - Нет у меня сегодня никакого дня рождения, - грустно вздохнул Александр Александрович и попытался улыбнуться Серафиме, но улыбка получилась жалкой и неуверенной.
– - Ты посмотри на Сан Саныча, - подтолкнул Лисенко локтем Петю.
– Судя по его унылой физиономии, шеф куда-то ехать хочет.
– - Да, видок у него не очень-то, - подтвердил Петя.
– Не иначе, как ему в дорогу собирается надо. Вот, пожалуйста - первая душевная травма уже есть. Я же говорил, что сжигать каракурта не к добру.
– - Значит есть какая-нибудь другая причина, - не отставала от унылого шофера безжалостная Серафима.
– Раскройте нам, Сан Саныч, свою сокровенную тайну.
– - Надо, - грустно произнес Александр Александрович, но сокровенной тайны не раскрыл. Хотел унести свою тайну вместе с чаем к машине, но его остановил Лисенко.
– - Как же ты чаем бриться будешь?
– спросил он.
– Кто же чаем бреется, бритвой надо бриться.
– - Я и буду бриться бритвой.
– - А сказал чаем.
– - Так кипятка же нет. Это вместо кипятка.
– - Ты что, кипятком бриться хотел?
– - Ну, хотел.
– - Кто же кипятком бреется? Кипятком только ошпариться можно. Волосы, конечно, после этого вылезут, но больно же. Бритвой надо бриться, - развлекал Лисенко народ.
– - Так я бритвой и буду.
– - Вот это ты правильно решил, тут с тобой никто спорить не станет. Ну что ты на меня уставился, - выговорил он несколько обалдевшему, от этого разговора, Сан Санычу.
– Раз решил побриться, иди к своему броневику, только бритвой надо бриться, а не чаем. Кто же чаем бреется.
Александр Александрович послушно ушел с недоумением покачивая головой. Он так и не понял, что от него нужно было Лисенко.
О каракурте все забыли и о петиных пророчествах тоже. Второкурсники довольно улыбались. Так что Лисенко своей цели достиг.
– - Ну, Владимир Алексеевич, вы даете, - оценила Серафима.
– - Бедный Сан Саныч, он теперь не скоро опомнится, - пожалела шофера Галя.
А шеф сделал вид, что не слышал этого разговора.
– - Вы, Владимир Алексеевич, - сказал он, - берите небольшой курган, что возле дороги.
– Это он велел раскопать маленький курганчик, который сам все время старательно обходил.
– Вам до обеда хватит. А мне кое-куда съездить надо. Дела. К обеду должен вернуться.
А куда ему съездить надо не сказал. День этот с самого утра выходил за рамки обычного стандартного дня.
Вскоре и Сан Саныч появился. Мало того, что он побрился в неурочный час, так он еще надел черные суконные брюки и совершенно новую рубашку, исписанную от воротника до подола призывами бороться за мир на четырех европейских языках а также на японским, суахили и языке племени Банту, проживающего где-то в Африке, то ли в Южной, то ли в Центральной. Жаль, что здесь, в степи, никто этих языков, как следует, не знал, а то бы эта рубашка могла стать действенным фактором пропаганды борьбы за дело мира во всем мире. И, вполне возможно, оказала бы благотворное идеологическое воздействие на местное население. Агитрубашку очень удачно дополнял розовый галстук с суетящимися мартышками и довольным крокодилом.
...Курган тоже оказался непривычно крохотным, тянул всего-то на две небольшие траншейки, и это нисколько не вдохновляло. В таких маленьких курганчиках хоронили бедноту, голытьбу, и вещей им с собой никаких не давали. Так что ничего интересного в нем не предвиделось.
От археологов можно нередко услышать, что для них не имеет большого значения, богатое они погребение раскопали или бедненькое: перед наукой, мол, все погребения равны. Нашли где равенство устанавливать - у скелетов. Конечно, ни один скелет возразить не может. А ведь никто никогда не слышал, чтобы какой-нибудь археолог с увлечением рассказывал о том, что раскопал он за сезон два десятка курганов, но абсолютно никаких вещей в них не нашел. И радовался этой несказанной удаче. Радуются археологи обнаруженными в захоронениях изделиями из золота и серебра, бусами из драгоценных камней, сосудами с занимательным орнаментом, старинным оружием и многим другим, что идет потом в музеи на всеобщее обозрение, по чему определяют уровень мастерства и культуры отдельных племен и целых народов.
Считается, что отрицательный результат - тоже важный результат. С этим никто не спорит. Но всем почему-то хочется положительного результата. И археологам тоже всегда хочется найти в погребении что-то интересное.
Копали, конечно, и такие маленькие курганчики как этот, никуда от них не денешься. Но копали, без особой охоты, когда уж деваться было некуда. И копали, можно сказать, только для статистики. Чтобы потом какой-нибудь кабинетный археолог-теоретик подсчитал и обнародовал свой труд о том, что в таком-то количестве курганов находились предметы материальной культуры, а в таком-то количестве - не находились... И потом сделал ценный научный вывод: это, мол, говорит о том, что уже тогда, в совершенно далекие века, одни были бедными, а другие богатыми. Причем в подтверждении этой своей ценной мысли он непременно должен был привести цитату из научной книги Фридриха Энгельса "Происхождение семьи, частной собственности и государства", потому что всякое открытие, а в особенности открытие в области общественных наук, должно прочно опираться на труды классиков Марксизма-Ленинизма.
А для себя лично никакого удовольствия от таких раскопок. Так что Лисенко без особого энтузиазма стал размечать место будущей траншеи. Остальным курганчик тоже не понравился, но осуждать шефа за его задание никто не стал, не до этого сейчас было: всех больше интересовало - куда и зачем он собирался ехать.
– - Наверно в Элисту, в сберкассу за деньгами, - предположила Серафима.
– За барана заплатил, и денег у него осталось мало. Надо было попросить, чтобы он мыла купил. У нас мыло кончается. Всего два куска осталось.