Суета вокруг барана
Шрифт:
Тут-то Урюбджур и ошибся.
– - Наука изучающая раковины, - запросто, без задержки ответил Лисенко. Встречалось ему в кроссвордах это мудреное словечко.
Урюбджур не растерялся. Словарь был большой, и слов в нем было очень много.
– - Правильно, знаешь. А что такое " пронунсиаменто"?
Вот теперь он попал в точку. Тут и Лисенко забуксовал. Он и представления не имел что это такое: иностранная выпивка, шляпа с большими полями или вулкан в Южной Америке.
– - Эту штуку не знаю, - признался он.
Петя старательно протирал очки.
– - А что такое "мерсеризация" - решил окончательно добить своих собеседников Урюбджур. И, конечно, добил, потому что про мерсеризацию ни Лисенко, ни Петя
– - Тут ты нас умыл, - похвалил Урюбджура Лисенко, который довольно сносно прожил свои годы не зная что такое мерсеризация.
А Урюбджур был доволен. Лик Будды просто лучился от удовольствия.
– - Пойдем, посмотрим погребения, - предложил Лисенко, опасаясь, что Урюбджур прямо сейчас выдаст весь запас умных слов, который обнаружил в словаре.
... Осмотром курганов Урюбджур остался доволен, хотя особого восторга не проявил. А вороная, которая последовала за ними, вообще никакого внимания на погребения не обратила. Просто стояла возле хозяина и старалась потереться головой о его плечо.
– - Так я и думал, - сказал Урюбджур, не обращая внимания на ласку животного, - Разные формы могил, скелеты по-разному лежат... Наверно много здесь народов побывало... В степи жить хорошо, на такой простор всех тянуло.
Лисенко не был уверен, что жить в степи так уж хорошо. Но спорить не стал, потому что где же кочевникам пасти свои стада, если не в степи.
– - Совершенно верно, - подтвердил он.
– Кто только сюда ни приходил. Где-то там, на юго-востоке, была дыра, из которой они и выползали тучами, как тараканы...
– - Завоеватели...
– - Да, и каждая такая туча хотела завоевать весь мир, не меньше. А это все, что от них осталось, - кивнул Лисенко на цепочку курганов.
– - Sic transit gloria mundi, - с невозмутимостью римского философа отметил Урюбджур.
Лисенко застыл, ошалело, глядя на Урюбджура. Никак не мог понять, то ли ему померещилось, то ли действительно сын степей вдруг заговорил на латыни. Латынь была ужасной, но латынь ведь. Откуда такое? Он с надеждой посмотрел на Петю.
Нашел на кого смотреть с надеждой. Петя снял очки и опять стал тщательно протирать стекла, представляя Лисенко полную свободу действий.
А Урюбджур улыбался, довольно прищурив глаза.
– - Позвольте узнать, синьор, у вас здесь, в степи, все на латыни изъясняются?
– спросил, наконец, Лисенко.
– - Нет, только я один.
– - И как же ты ее постиг? Учитель у тебя был или тоже путем самообразования?
– - Путем самообразования, - с удовольствием признался Урюбджур.
– - Пользовался каким-нибудь учебником?
– - Нет, без всякого учебника. Я же говорил, что у нас там был Словарь иностранных слов - очень умная книга...
– стал объяснять Урюбджур.
– Там последние пятнадцать страниц называются: " Иностранные слова и выражения, употребляемые в русском языке и литературе". Так там были английские выражения, французские, немецкие и латинские... Я, конечно, стал заучивать латинские.
– - Почему латинские?
– - Понимаешь, у этого Фридриха Кристофа Шлоссера очень интересно было про древний Рим написано, а древние римляне все как один на латинском языке разговаривали, вот я и стал заучивать.
– - Слова?
– - Нет, там с отдельными словами ничего не сделаешь, в них мысли нет, один только звук. Я целые выражения заучивал. Не все, конечно, но самые интересные.
– - И много заучил?
– - Сто двадцать два выражения!
– - Ого! А почему сто двадцать два?
– - Больше не успел. Я только до буквы "М" дошел, - с сожалением сообщил Урюбджур.
– Несколько выражений помню и после нее, на другие буквы. А так - только до "М". Остальное Машка-Зараза слопала.
– - Кто слопал?
– удивился Лисенко.
– - Хозяйская коза, у нее двойное имя: Машка-Зараза. Даже непонятно, почему ее так назвали.
– - Это у некоторых дворян принято было при старом царском режиме, - подсказал Лисенко.
– Им двойные фамилии цепляли, чтобы сразу происхождение было видно. Так что она у тебя, наверно, благородных кровей.
– - До кровей ее я так и не добрался, а по вредности она, и верно, самая настоящая старорежимная дворянка. Ей бы одной Заразы хватило. Но она и на Машку откликалась.
– - Не может такого быть, чтобы коза съела, - не поверил Петя.
– Козы едят траву, а зимой - сено. Они Словари иностранных слов не едят.
Про хищную Машку-Заразу Урюбджур в своем поселке и даже окрестных землях, рассказал уже всем, кто того заслуживал, и не по одному разу, так что слушать о ней никто больше не хотел. А тут новые люди, совсем свежие. И не воспользоваться этим было просто невозможно.
– - Так вы же не знаете, что это была за коза!
– с удовольствием начал он рассказывать.
– Это же была не коза, а типичное стихийное бедствие. Прямо торнадо а, может быть, даже тайфун. Такая хищная коза, что ей за вредность один рог еще в детстве сшибли. Она у нас в околотке все кусты погрызла, так ей этого еще мало было. Наша Зараза по деревьям лазила, как самая настоящая обезьяна, обдирала на них кору, а деревья от такого вредительства засыхали. По улице эта холера не ходила, а только бегала и со всеми животными, которые ей встречались, с поросятами, гусями и собаками, она вступала в конфликт и беспощадно их бодала. А главное - была у нее такая нахальная привычка: как что мягкое увидит, сразу в рот тащит и начинает жевать. И не от голода, а из одной только своей зловредности. Сколько били ее за это, ничего не помогало. Машка-Зараза только за одно лето у соседей сжевала синюю юбку, платок шелковый и двое чулок, а у хозяйки розовую кофту с кружевами и бантиками. У меня желтые ботинки были из настоящей хромовой кожи, шикарные такие корочки, совсем новые, я их по праздникам надевал или когда на танцы ходил. Так она на правом ботинке всю кожу слопала начисто, вместе со шнурком и заклепками. Подошву тоже хотела сжевать, но ничего у нее не получилось. Левый ботинок, правда, остался, не успела Зараза до него добраться, но не мог же я ходить в одном ботинке. Такая вот вредная была коза. Но зарезать ее хозяйка не соглашалась, коза молоко давала, пух и шерсть, а от этого хозяйство имело доход.
– - Ботинок это понятно, но словари козы не едят, - упорно занудствовал Петя.
А Лисенко было совершенно безразлично: едят козы словари или не едят, разве в этом дело... Лисенко получал от рассказа Урюбджура удовольствие, а больше ничего ему и не нужно было.
– - Ну, куда ты лезешь, - остановил он принципиального Петю.
– Дай человеку рассказать.
– - Правильно, нормальные козы не едят, а Зараза сжевала, - продолжил свое грустное повествование Урюбджур.
– Это как раз в выходной день было, после завтрака. Я на завалинке сидел, заучивал выражения на букву "Л" и у меня от них в горле пересохло, так что я пить захотел и пошел в сени напиться. Ее же в это время близко не было, она как японский диверсант где-то тайно скрывалась и выбирала момент. Попил я водичку, выхожу, а она уже здесь, у завалинки стоит и словарь жует. Быстро-быстро так жует, торопиться скотина однорогая, старается побольше проглотить, пока меня нет. От такой ее вредной инсинуации у меня всякое терпение лопнуло. Я сразу подходящее полено ухватил и к ней. А эта зараза умная, сразу сообразила, что тут ей наступает полный карачун. Она от испуга глаза так вылупила, что они у нее совсем дикие стали, и рванула от меня со всей своей возможной скоростью. Я за ней, махаю поленом и кричу, что последний рог ей обломаю. Зараза как услышала про рог так на галоп перешла, прямо как лошадь. Вы когда-нибудь видели, чтобы коза галопом скакала?