Суфии. Люди пути. Беседы о суфизме
Шрифт:
Индийский ад будет индийским, поэтому если у вас есть выбор, выбирайте индийский.
У робопата нет сострадания, нет чувств, нет сердца. Робопат живет в постоянной враждебности, потому что он все время подавляет гнев, ненависть, он все время подавляет всевозможные эмоции. Он все время подавляет все негативные эмоции, но наступает момент, когда скапливается столько гнева, что он становится просто зол — не на кого-то в отдельности, он просто зол. Он становится враждебным ко всем, у него нет видимой причины, лишь враждебность сама по себе. Она просачивается в его кровь и кости, она становится частью его спинного мозга.
«Люди,
Робопаты уверены в своей правоте, они всегда чувствуют себя более праведными, чем другие. Все их усилия направлены на то, чтобы выглядеть более праведными, чем другие, чтобы оказаться на самой вершине. У них очень хитрое и проницательное эго. Эти люди становятся святыми, монахами, махатмами, и в них рождаются всевозможные неврозы. Эти люди становятся политиками, пуританами, моралистами. Они готовы бросить весь мир в ад. Это те люди, которые изобрели ад.
«Робопат отчужден от самого себя, отчужден от других, от природы. Он чужд самому себе в том смысле, что его эго — лишь функция требований ритуалов. Оно не имеет внутренне присущего ему самоопределения».
Он не знает, кто он, он знает только то, что говорят о нем другие. Поэтому он чужд самому себе, он никогда не встречался с собой. Он никогда не всматривался в свое собственное существо. Он всегда смотрел в глаза других людей — выискивая свой образ, как он выглядит в глазах других людей. Он никогда не приходил домой. Он чужой для самого себя.
Он отчужден от личностей других, потому что другие не существуют для него как личности, другие существуют как вещи. Его мир — это мир «я-они», это не мир «я-ты». Он никогда не зовет кого-то на ты, он никогда не влюбляется, никогда не растворяет свое эго в другом существе, он никогда не подходит достаточно близко, чтобы хоть чуть-чуть совпасть с кем-то. Он остается холодным, отдаленным. Он остается выше других.
И в мелочах — он не будет курить, не будет пить, не будет есть то и это — даже в мелочах он будет принимать вид праведника. Вы можете стать праведным, если вы просто не курите? Вы можете стать праведным, просто став вегетарианцем? Я не говорю не быть вегетарианцами, я не говорю идти курить и пить, я говорю, что эти вещи не создают праведности. Люди, которые продолжают курить, пить, есть — все что угодно — без сострадания в сердцах, это просто глупые люди. Те, кто не делает таких глупостей, — разумные люди, но не праведники. Курить, пить может быть ошибочным по отношению к вашему телу, но это не грех.
Но робопаты превратят это в грех, потому что тогда чрезвычайно легко назваться праведниками. Они всегда могут сказать: «Я не курю, я не пью, я не ем мяса, я не делаю того и не делаю этого», — и моментально они оказываются выше других на пьедестале.
И естественно, когда вы не сонастроены с самими собой и с другими людьми, как вы можете быть сонастроены с природой? Именно робопаты разрушают природу. Они — враги экологии. Они продолжают разрушать природу. Они уже уничтожили половину всех природных ресурсов. Они очень разрушительные люди. Они разрушительны по отношению к себе, к другим, к природе — как они могут знать Бога? Как они могут чувствовать Бога? Они даже не чувствовали розу, они даже не чувствовали криков кукушки, они даже не чувствовали протекающей мимо реки, они даже не чувствовали улыбки ребенка, они даже не видели слез женщины. Они даже не чувствовали своего собственного существования.
Это создает отчуждение. «Они отчуждены от других людей, потому что их взаимодействие обычно сводится к восприятию других как объектов, не как людей. Они — исполнители ролей, таких как слуги, начальники, сотрудники, работодатели, врачи, пациенты и т. д.».
Когда врач приходит осматривать пациента, ему не интересен пациент как личность, но только в своей роли пациента. И пациент не заинтересован во враче как в человеке, только в его роли врача. Жена, муж, сын, отец, мать — все это роли. Людей не интересуют личности друг друга, реальность жизни других людей. Это робопатология, в которой человек жил до настоящего времени, и он может продолжить жить в ней.
Но вы можете выпрыгнуть из нее. Этот прыжок делает вас религиозными. Этот прыжок приводит вас к пониманию, прыжок делает вас мудрыми, этот прыжок делает вас просветленными.
Теперь эта короткая история.
Наджрани сказал: «Если ты говоришь, что ты „примерно понимаешь“, то ты говоришь бессмыслицу».
Теолог, которому понравилась эта фраза, спросил: «Можно ли этому привести соответствие из обычной жизни?»
«Конечно, — ответил Наджрани, — это равносильно тому, что нечто является „почти кругом“».
Есть люди, которые думают, что понимают, может быть не идеально, но они могут примерно понять. Это невозможно. Понимание не имеет степени, понимание — это внезапная вспышка. Понимание всегда целостно, никогда не частично. Его нельзя иметь порциями, маленькими частями или кусочками. Нет, понимание нельзя накопить.
Понимание невозможно разделить на части. Когда оно приходит, оно приходит как целостность. Либо оно есть, либо его нет. Либо вы пробуждены, либо вы спите. Либо вы просветлены, либо вы робопаты. Между робопатологией и просветлением качественное изменение, один резкий прыжок.
Но робопат верит, что, хотя он может и не быть таким просветленным, как Будда, он тоже немного просветлен. Эта вера помогает ему продолжать спать. Да, он может и не быть таким великим медитирующим, но он немного медитирует. Может он и не познал Бога, но он слегка к нему приобщился.
Это невозможно. Утверждение Наджрани имеет колоссальную важность. «Если ты говоришь, что ты „примерно понимаешь“, ты говоришь бессмыслицу». Невозможно иметь почти понимающее состояние ума. Никто не может примерно знать истину. Приблизительная истина — это все еще ложь. Это так, как если бы вы нагревали воду: при девяноста градусах это все еще вода, при девяноста пяти градусах это все еще вода, при девяноста девяти градусах это все еще вода. Вы не можете сказать, что теперь это в меньшей степени вода. Это все еще та же вода — нагретая, но та же вода. Тогда при ста градусах внезапно происходит скачок. Вода испаряется. Это качественное изменение, разрыв.
Дело не в том, что сначала вода становится немного паром, потом немного больше, потом еще немного больше, нет. До определенного момента это все еще вода, подходящая все ближе и ближе к ста градусам. При девяноста девяти градусах это все еще вода, но затем, спустя долю секунды она больше не вода, она стала паром. Фактически, говорить «доля секунды» не верно — это случается мгновенно. Этот момент практически вневременной. Когда я говорю вневременной, я именно это имею в виду. Нет никакого промежутка времени, это мгновенно. В этом суть качественного изменения.