Сухотин

Пирамида Алики

– Бесы, – пробормотал один из пожарных и перекрестился.

Но тут полыхнуло удушающей гарью, и все засуетились, словно позабыв об этом устрашающем видении. Ветер сменил направление и начал разбрасывать огонь во все стороны; жар от огня усилился до того, что стоявшие рядом дома вспыхивали целиком в один момент. Мы все еле выбрались из этого огненного плена, но и на относительно далеких от пламени улицах царила невообразимая суматоха, о систематической борьбе с огнем там никто уже и не думал. Люди, объятые паникой, разбегались к своим домам, чтобы успеть спасти хотя бы имущество.

Летающих бесов я больше не видел – да было и не

до того. Мы с Двинских только и могли, что попытаться найти безопасное место и помочь сделать это другим встретившимся нам людям, но задача эта становилась все сложнее и сложнее. Очень скоро весь центр города с каменными домами, гостиным рядом и церквями представлял из себя ужасающий костер. Берег пруда поначалу показался нам спасением и, столпившись там, мы обозревали страшную картину: как это и должно быть при сильном нагревании части воздуха, поднялся страшный ветер, благодаря которому огонь в одно и то же время и разливался среди ближайших домов, и перескакивал на находившиеся вдали. Громадная площадь заводских построек по левому берегу пруда, в несколько сот сажень ширины и не менее версты в длину, представляла из себя уже невообразимое огненное море… Тут был не огонь, с которым можно бороться, а огненная стихия, от которой нужно было только спасаться, убегая как можно дальше.

– Василий Силантьевич, смотрите, там начальник полиции, – дернул меня за рукав Двинских. – Он может знать, где Анна.

Вокруг нас везде были люди. Испуганно причитавшие, прижимавшие к себе детей и пожитки, они садились на беспрестанно сновавшие по пруду лодки и плоты, и одним из тех, кто руководил этой переправой, был тот самый начальник полиции, с брюшком и знатными бакенбардами.

– Здравствуйте, – подошел я к нему.

– Сначала женщины и дети! – прикрикнул он, даже толком на меня не взглянув. Голос его уже осип, лицо было до того мрачное, что даже делалось его жаль.

– Я не поэтому, мне лодка не нужна. Я хотел узнать насчет Вульфов, – начальник полиции при этих моих словах явственно вздрогнул, и посмотрел на меня уже внимательней. – Анна Константиновна, невеста младшего Вульфа…

– Они поженились. Вчера, – отрывисто бросил он.

– Она жива, вы не знаете?

– Наверное жива, – пожал он плечами. – Мне не до того. Поговорим после, – и он отвернулся.

К вечеру огненная стихия усмирилась, хотя беспрепятственно могла уничтожить и остальную часть Невьянска, состоящую из тысячи с небольшим маленьких деревянных домиков, плотно прижавшихся один к другому. Но на месте лучшей и большей части города расстилалось усеянное головнями и пеплом кладбище с памятниками в виде обгоревших столбов от заборов, остовов печей и изредка стен каменных зданий с висящими на них листами из горелого железа; пруд был усеян плавающими по нему предметами домашней обстановки. Поверхность всех плавающих вещей, бывшая выше уровня воды, обгорела.

– Пойдемте, – начальник полиции, все такой же подавленный и несчастный, садился в какое-то подобие экипажа, – я отвезу вас в Верх-Нейвинск. По пути поговорим.

Мы, я и Двинских, поспешили воспользоваться этим предложением. В Верх-Нейвинске хотя бы был телеграф, и можно было послать весточку моим родственникам, с просьбой выслать денег, ведь у нас не было при себе ничего, даже одежда наша сейчас напоминала лохмотья.

– Вульфы, скорее всего, в Кушве. Там у них еще один завод, – произнес начальник полиции, когда мы уже достаточно далеко отъехали от пепелища, – пожар

начался с их дома. В полдень от них поступил вызов. На их дом напали.

– А что с Анной, она была там в это время? – тут же спросил Двинских.

– По счастливой случайности, она и ее отец как раз были у меня… – устало ответил начальник полиции. – Она хотела подать заявление, что Вульф женился обманом, или удерживает ее силой… я не вполне понял, слишком сбивчиво она говорила, ее отец и их адвокат пытались ее остановить. Вроде бы от меня она сразу отправилась на вокзал, так что, думаю, с ней все в порядке.

– Вы видели тех, кто напал на дом Вульфов? – спросил я, и так как начальник полиции замялся, явно не находя слов, я продолжил, – мы два дня провели у них на заводе. В клетке. Так что можете не стесняться.

– Мы даже знаем, откуда взялись те люди, что напали на дом Вульфов и устроили пожар, – добавил Двинских.

– И откуда же? – безэмоционально спросил наш собеседник.

– Младший Вульф, Антон, обратил часть своих пленников в вампиров.

– И зачем он это сделал? Хотя… от него всегда было столько проблем, – начальник полиции вздохнул. – Никакой он не Антон и не Вульф. Они оба не немцы, и даже не братья. Это отец с сыном. Князья. Наши. До реформы вполне нормально проживали в своем имении, имели большой дом. Я специально узнавал. Могу и фамилию их назвать, если хотите. Достаточно известные были люди.

– А что потом случилось? – спросил я у него.

– Неужели непонятно? После реформы у них не осталось ни одного человека. Крестьяне, наверное, последнее с себя продали, нищими ушли, лишь бы избавиться от таких хозяев. Но я хотел вам обоим сказать другое, – начальник полиции наклонился к нам, и в его заплывших жиром глазах отразился сумеречный горизонт. – Я знаю, как умер отец старшего Вульфа. Они ведь не умирают, вы знаете?

– Да. Антон Вульф говорил, – кивнул я головой.

– Но отец Августа Вульфа умер. Его убил один цыган, потом все говорили, что он был оборотень. Понимаете?

– Не совсем, – я переглянулся с Двинских.

– Если вы найдете оборотня, то сможете остановить эту банду. Никто кроме вас с этим не справится. Я не могу своим подчиненным отдать такой приказ, а вы так благородно и бескорыстно рисковали собой, чтобы спасти невесту Вульфа…

– Это значит, что лично вы останавливать банду вампиров не собираетесь? – взвился Двинских. – Сначала вы спокойно смотрите, как у вас в городе десятками убивают людей…

– Это было не в городе, а на заводах, – сдержанно возразил начальник полиции.

– В городе тоже! – задиристо воскликнул Двинских.

– Эти люди, которых Вульфы убивали – это сброд со всей России. Нищие, преступники, которым и так… лучше не жить, – тихо произнес полицейский.

– Но у вас и в городе были случаи, – повторил я вслед за Григорием Андреевичем.

Начальник полиции едва слышно вздохнул и пригнул голову еще ниже.

– Вы ждете от меня слов раскаяния? – наконец, произнес он. – Мне нечего сказать. Моя совесть – не вашего ума дело. Вы мне поможете? Вы поможете остановить шайку бессмертных, которые только что спалили целый город, убив при этом несколько сотен человек? Мне не к кому больше обратиться, вы мой последний шанс. Даже если я поручу это моим людям… У меня сейчас ничего нет, все сгорело, я гол как сокол, я сам нищий, а вы, со своими средствами и связями…– он внимательно посмотрел на меня, – вы могли бы это все остановить.