Сухотин

Пирамида Алики

16. Ресторан.

Ресторан «Крым» занимал два этажа. Верхний отделан был ярко и грубо, с претензией на шик. В залах были эстрады для оркестра и для цыганского и русского хоров, а громогласный орган заводил вперемешку между хорами по требованию публики кому что нравится – оперные арии мешались с Камаринским, и гимн сменялся излюбленной «Лучинушкой». Здесь утешались загулявшие купчики и разные приезжие. Первый этаж здания ресторану не принадлежал, и был занят торговыми помещениями, а под ним, глубоко в земле, подо всем домом, находился огромный

подвальный этаж, весь отданный под трактир. И если верхний ресторан только в темное время суток считался местом разгульным и опасным, то нижний был таким всегда, и именно там целыми днями пропадал Яков со своими людьми.

Но было у этого злачного места и преимущество: его размеры и плохое освещение, подкрепленное густым табачным дымом, что позволяло мне и Двинских совершенно спокойно наблюдать за бандой, не опасаясь, что они как-то выделят нас из общей массы. А еще там было очень грязно – липкие, засиженные мухами столы, мутная посуда, пол, мягкий от грязи и насыпанных на него опилок. Стоявшая прямо в общем зале плита, на которой все жарилось и варилось, свежести этому месту тоже не добавляла, а напиток, который принесли нам из подобия буфета, пах клопами. Но в этой толпе, где все было пьяным-пьяно, где все гудело, пело и ругалось, надо было пить, и мы делали вид, что пили.

– Яков Степанович… Яков Степанович… – сквозь крики и гвалт долетел до нас раболепный голос одного из бандитов.

Яков Степанович не стеснялся. Не довольствуясь поднесенными ему спиртными напитками, он прямо на стол выставил бутыль с темной густой жидкостью, в которой без труда можно было опознать кровь, и периодически наливал из нее и себе, и другим.

– Их больше, чем восемь, – задумчиво произнес Двинских. – Как думаете, они еще кого приняли в свои ряды?

– Возможно.

Я смотрел, как Яков, ласково и в то же время угрожающе улыбаясь, похлопывал по плечу какого-то хлипкого мальчонку, по виду загулявшегося мещанина, одновременно подливая ему еще спиртного в бокал.

– Наверное, это они просто так охотятся, – предположил я.

– Уж не знаю, что и хуже, – мрачно ответил Двинских.

Но сидели мы там не просто так. Нам нужна была вещь одного из членов банды – любая вещь, с любого из вампиров, для Паладди.

– Когда я обращаюсь, то уже не помню себя, – говорила она, – но если я возьму след, то буду выслеживать этого человека, пока не поймаю.

Задание это, конечно, было не особо сложным, ведь вся банда была уже пьяной в дым. Да и в целом ощущение собственного могущества и полной безнаказанности делало свое дело – не стереглись они совершенно.

– Главное, не смотрите никому из них в глаза. Вообще постарайтесь меньше на них смотреть. Ведите себя естественно, – напутствовал меня Григорий.

Цель свою я уже определил: под ногами одного из вампиров, высокого мужика с черной бородой, одетого в яркую кумачовую рубаху и щегольской шелковый жилет, валялся новенький картуз.

Стараясь чувствовать себя как можно естественней, я пошел мимо пировавших вампиров. У самого стола, когда до заветного картуза мне было всего какой-то шаг, я споткнулся и выронил на пол мелочь,

которую зажимал в кулаке. Наклонившись и выискивая среди грязи, опилок, и постоянно снующих туда-сюда сапог медные и серебряные монетки, добрался до вожделенного картуза. Быстро сунув его себе под пиджак, я дошел до буфета, заказал там еще один стакан невыносимого пойла, выпил его, и только потом отправился к выходу.

– Поздравляю, – нервно усмехнулся Двинских, и вместе мы сели в принадлежавший Вульфу автомобиль.

– Ну как? – спросила сидевшая в автомобиле Паладдя.

– Все удалось, – сказал я, протягивая ей картуз.

 Она засунула его во всю ту же свою сумочку, и через несколько минут мы вместе вышли на улицу, где ночь уже стремительно сменяла душный летний вечер.

– Не боишься? – спросил я у девушки. Она была заметно ниже меня ростом, и мне виден был только край ее рыжих волос.

– Нет, – ответила она, не обернувшись. – Это что, они?

Из подвала как раз выходил Яков, один из его людей нес, перемахнув через плечо, того самого молоденького мещанина, очевидно, уже дошедшего до беспамятства.

– Их двенадцать, а не восемь, – сказала Паладдя.

– Остальные – это еда,– ответил я ей. – Заметила, что вампиры выше всех остальных людей? А те, что идут сейчас с ними, обычного роста.

– Эти люди что, все умрут? – спросила она обманчиво спокойным голосом.

– Возможно,– я положил руку ей на плечо. – Но мы остановим вампиров. Готовься.

Она вытащила свою косынку и картуз – и в этот момент тьму улицы прорезал свет фар. Автомобиль, которым управлял Двинских, с ревом пронесся по улице, разделив толпу заохавших вампиров надвое – инстинкты еще не до конца их покинули, подставляться под летящий автомобиль они не стали, и рассыпались в разные стороны. А Паладдя, уже бывшая зверем, в два прыжка достигла этой толпы и, вцепившись зубами в чернобородого, легко потащила его, пьяного и истошно орущего, вниз по улице, и тут же скрылась за углом.

Однако дело на этом не кончилось. Не теряя ни минуты, я бросился через двор на соседнюю улицу – там меня уже ждал автомобиль.

– Скорее! – крикнул я Григорию. – Едем!

17. Погоня.

Вампиры растерянно озирались, еще не совсем понимая, что же произошло, кто на них напал – да и напал ли? Потерю своего товарища, они, уже привыкшие к тому, что никто и ничто им не соперник, осознали не сразу. Но осознав, поняв, они вспомнили и про автомобиль, едва их не задавивший – такой транспорт в провинциальной Перми был вещью весьма приметной.

– Нас догоняют, – сказал я Двинских, и без того пребывавшему в легкой панике.

За рулем он сидел чуть ли не в первый раз, за день до этого я показал ему, как управлять автомобилем – вот и вся его практика.

– Не догонят, мы так быстро едем, – сказал он, утирая вспотевший лоб.

– Этим наша скорость не помеха, – я повернулся и увидел черные силуэты, уже набравшие приличную быстроту. – На следующем повороте резко сверни.

– Когда свернуть? – чуть ли не взвизгнул Григорий.