Суккуб в удаленном доступе
Шрифт:
***
– Я не знаю, что вы там делали, но точно не ругались, – на Лидину сентенцию я только еще шире улыбнулась и, молча, потянула её за руку. – Ты чего как в рот воды набрала?
Но только заведя её в уголок у туалета, я шепотом сказала:
– Он меня поцеловал.
– Ух… Лерка… Ох ты ж… Поздравляю! Я ж говорила!
– Лид, я такая счастливая! Это глупо, да?
– Любовь – это всегда глупо. Вы о свидании-то договорились? Или еще о чем?
– Нет, конечно… Когда… Это все так странно, и я не знаю, что дальше будет, но я все равно чувствую себя счастливой!
–
– Да чтоб я знала, как он будет действовать. Мы еще не говорили. Мы вообще не говорили, – кажется, я покраснела.
– Ну да… Как он хоть целуется? Как в твоем сне?
– Не поверишь – лучше, потому что это по-настоящему.
– Знаешь, даже чуть тебе завидую: у нас с Мишаней букетно-конфетный период уже закончился, а у вас так все романтично, – Лида восхищенно закатила глаза.
– Да ну, у нас непонятно и запутано. И сама понимаешь, он – преподаватель, я – студентка.
– А, чушь! Будто это первый такой случай. Вы, главное, бдительность не теряйте. А то в аудитории целуетесь, вдруг кто-нибудь увидел бы?
– Это да… – будто я об этом не задумывалась. Только, когда Егор рядом, мне совершенно плевать, кто там и что увидит и подумает. А когда он приблизился… Да хоть весь мир взорвись, я бы не заметила, потому что взрыв внутри меня в этот момент был куда как сильнее. Опять вспомнила его губы на своих. Вот бы повторить! И не только повторить, но и расширить практику. Проверить, боится ли он как во сне щекотки, есть ли у него тату ящерицы, и вообще: поцелуя мне прискорбно мало. Хотя совсем недавно я только мечтать могла, что он захочет меня поцеловать.
А вечером Егор позвонил. Я даже глазам не поверила, когда на дисплее высветился его номер. Трясущимися пальцами взяла телефон и не сразу ответила, безуспешно стараясь унять разошедшееся сердце:
– Да…
– Привет. Я не помешал?
– Нет, – руки вспотели, и голос у меня дрожал.
– Я… – на том конце хорошо было слышно его вздох, – …я просто извиниться хотел, за сегодня. Я не хотел… Точнее, я хотел, но просто… ты не обиделась?
– Ты уже спрашивал, – мне вдруг стало легко и весело. – Может, еще извинишься за то, что я тебя потом сама поцеловала?
– Извини… Просто я не хочу, чтобы ты думала, что если я преподаватель, то ты что-то обязана… В общем, если хочешь, ты можешь послать меня к черту. Я не обижусь, – и столько вины в голосе, что я рассмеялась.
– Нет, не хочу. И мне понравилось, – не знаю, как надо разговаривать с парнями, которые тебе нравятся. Может, нужно как-то кокетничать или еще что, но я этого не умею, да и не считаю нужным.
Стоит ли описывать дальнейший разговор? Таких разговоров каждый час в мире происходят тысячи. Каждый из них по-своему оригинален и одновременно похож на все остальные. Так что, нет, описывать я его не буду. А все читатели пусть вспомнят свои такие разговоры, когда манит неизвестность, а собеседник априори самый прекрасный
***
Проснувшись утром, Катя невольно вспомнила, что сегодня был день Одина, то есть среда. Информация была почерпнута из фантастических рассказов и романов, весьма далеких от первоисточников, но зато, для Кати, гораздо более интересных. Мудрец, хитрец, бог войны и победы, и не стоит забывать про его труды на ниве просвещения. Так что среда – замечательный день, чтобы устроить кое-кому войну, а заодно просветить этого кое-кого, что так с друзьями не обращаются. Один минус – с доспехами проблема, но решить ее Катя собиралась уже сегодня.
Накануне вечером, пребывая в наипоганейшем из всех поганых настроений, Катя тихо орошала подушку слезами. Этот свин, эта мерзейшая личность, этот … друг, в общем, вчера ни с того ни с сего заговорил о предстоящем дне рождении Кати. Правда, предстоял он только в октябре, но Семе почему-то потребовалось именно вчера выяснить, что хочет Катя, чтобы они с Машей ей подарили. То есть он за нее решил, что на совершеннолетии будет присутствовать эта хорошая девочка Маша. Да еще спрашивает, что подарить, хотя всегда устраивал сюрприз, и Кате всегда нравились его подарки.
Оплакивая свою неудачную личную жизнь, приходя постепенно к осознанию вообще бесполезности жизни как таковой, Катя даже не услышала, как вошла мама.
– Котёнок, что случилось? – и мама ласково погладила ее по волосам. Катя прекратила рыдать, но не шмыгать носом.
– Ничего, всё в порядке, – глухо из-за уткнувшегося в подушку носа пробурчала Катя.
– Я вижу. И именно потому, что все в порядке, здесь сейчас маленький филиал всемирного потопа? – но Катя упрямо молчала, не поворачиваясь и все так же шмыгая носом. – Это из-за Семена?
– Да этот придурок тут причем? – она все же приподняла опухшее от слез лицо и взглянула на маму.
– Вы поссорились?
– Ничего мы не ссорились, – Катя опять отвернулась. – Ему вообще сейчас не до меня, – добавила почему-то, хотя жаловаться не собиралась.
– Катюш, я знаю, что ты не любишь со всеми тревогами и проблемами бежать ко мне. Это еще с детства. Рассадишь коленку в кровь и молчишь, пока я не увижу, что ты хромаешь. Может, я тебе мало внимания уделяла?
– Ну что ты такое говоришь? Ты у нас самая лучшая, – Катя села на кровати. – Просто у тебя и так море своих забот, что ж я к тебе по пустякам лезть буду? Я могу и сама справиться.
– Какая ж ты у меня глупенькая, – мама обняла ее. – Как могут быть ваши проблемы для меня пустяками? Ведь вы – мои дети. И я вас всех люблю. А сейчас я вижу, чтобы у тебя не происходило – это не пустяк. И я устала ждать, когда ты мне сама все расскажешь. Катюш, скажи честно: ты влюбилась в Сёму?
– Мам! – прозвучало очень возмущенно. – Да чтоб я в такого идиота влюбилась? Да никогда!
– А вот он в тебя влюблен. Это видно, – пояснила она на недоверчивый взгляд дочери.
– Да что там может быть видно? У него девушка есть! Машей зовут, – Катя вздохнула, а из глаз невольно опять полились слезы, только теперь мокла уже мама, а не подушка.