Сумасбродка и олигарх (1, 2 ч.)
Шрифт:
— Будешь кофе? Я сварю, — незаметно появился из своего кабинета Руслан.
Шеф спрашивает у секретарши сварить ли ей кофе, класс.
— Буду, — хоть больше предпочитала чай, но из рук мачо я выпью даже яду. Приятно, когда о тебе заботятся. Конечно, ты то этого делать не умеешь, размышляла, пока смотрела в след мужчине. В голове родилась веселенькая идея. Поднялась и проскользнула в кабинет.
Расстегнула две верхние пуговички на блузке принимая соблазнительную позу на полировке стола. И как мы будем вместе работать, когда на уме только одно? Успокойся, мы просто попьем ко… фе. На столе лежала черная пластиковая папка, на которой значилось мое имя. Несмелой рукой потянулась, замерла
То, что это досье, догадалась, едва заметив на столе, а вот что такое подробное… глаза забегали, быстро перебирая строчки, мурашки побежали от запястья, покрывая руки гусиной кожей, страницы шелестели, сердце в груди набирало ритм… Отшвырнула папку как нечто ядовитое. С фотографии на меня безразлично смотрела девушка, полулежа на больничной койке, глаза ее казались стеклянными, темные подтеки, безобразные синяки на лице, ключице, руках. Смотрела и не узнавала себя. Воспоминания утягивали в болото, но я не желала тонуть в грязной, зловонной топи. Те времена прошли и больше не вернутся. Так я думала. И вот сейчас они снова передо мной, в этих строках, в этих фотографиях, как напоминание, ничего не проходит бесследно. Ты забудешь — другие напомнят. Жаркая волна прошлась по телу. Руки сжались в кулаки.
Ведь я знала, что у Руслана имеется на меня досье. Еще в первый день, когда стояла за этой дверью, подслушивая разговор троих: шефа, его помощника — при воспоминание о нем скривилась, как от внезапной зубной боли — и его ящейки. Так почему сейчас такое чувство, будто меня предали? Растоптали. Унизили. Разложили мою жизнь как пасьянс, перед собой, на общий стол, изучая грязные подробности. Злость ядовитой змеей укусила прямо в сердце — оно дернулось, остановилось, мгновения мертвой тишины, и застучало, отсчитывая ровный ритм.
— Даша, — голос рядом, позвавший меня по имени, но мне показалось, прозвучал будто издалека.
Я подняла голову. Мужчина отшатнулся от моего взгляда.
Деревянные ноги плохо слушались, поднялась из кресла, и словно девяностолетняя старуха поплелась к двери. Здесь мне больше делать нечего. Уйти. Остаться одной. Никого не видеть и не слышать. Мне нужна тишина. Одиночество. Хеппи энда не будет. Знать заранее, а значит программировать себя изначально на расставание, потому и не спешила раскрывать радушные объятия чувствам. Чувства, они такие разные. Пять минут назад парить на крыльях, сейчас падать в бездну, покорно сложив эти самые крылья. И нет желания даже попытаться их расправить. Зачем? И жили они долго и счастливо, и умерли в один день? Поистине грустный конец. Скучный, выдуманный для окончания сказок, а я живу, так как хочу.
— Это досье никто кроме меня не видел, — произнес хриплый голос, но тут же исправился. — Ну и того, кто собственно его подготовил. И конечно же, дальше чем этот кабинет оно не покинет, можешь даже не сомневаться.
Я покачала головой и усмехнулась. Разве это сейчас так важно? Молча шла к двери.
— Даш, послушай, сейчас, прямо на твоих глазах, я его уничтожу. Не знаю, почему я этого раньше не сделал. Хочешь? — мужчина кивнул на папку, с надеждой и ожиданием глядя на меня.
— Мне все равно, — голос не мой, с холодным скрежетом.
— Прошу, не уходи так, — обладатель просящего голоса решительной скалой преградил мне путь, заслоняя своей фигурой проем в двери.
— Как? — удивилась, вполне искренне. Нужны фанфары, красная дорожка и долгие проводы? Часовые выяснения отношений? Глупо все это. Глупо и… И больно.
— Словно я один из тех снятых тобой на ночь мальчиков, от которых
— Насилие, — с грустной усмешкой потрясла головой, по-прежнему не глядя на Руслана. Знала, как ударить побольнее. — Что ж, придется потерпеть, мне не привыкать.
Бледность растеклась по мужским щекам, бескровные губы плотно сжались, плечи безжизненно опустились, взгляд, виновато отведенный в сторону, шаг-второй через силу, путь свободен.
Я шагнула к выходу, поравнявшись с мачо.
— Спасибо за чудесные выходные, — вырвалась фраза, я и не ожидала от себя подобного. Мы стояли, почти соприкасаясь плечами, головы прямо.
— Я люблю тебя, — прощальная фраза Руслана, может она что-то изменит.
— Да, ты это уже говорил, — отстранено кивнула в ответ.
— Я люблю тебя так давно, — торопливо продолжил мужчина, шанс высказаться, ведь я все еще стою рядом. — Ты была капризным, избалованным ребенком, но то лето, когда я пришел в ваш дом присматривать за тобой, не променяю ни на что. Эти воспоминания самые теплые из моего детства. Затем год ожидания, чтобы вернуться, но получилось так, как получилось. Я приезжал каждый год, на день, на час, на минуту, чтобы увидеть тебя издалека, как ты растешь, какой становишься. В последний раз я видел тебя на празднике в честь твоего шестнадцатилетия, от тебя невозможно было оторвать глаз, — мужской голос зазвучал тише, взгляд затуманился от воспоминаний. — Я купил тебе подарок, но так и не решился тогда подойти, весь вечер терялся в толпе, следуя за тобой лишь взглядом, — голос от избытка чувств смолк.
— Серьги были от тебя? — коснулась своего уха, опять забыла снять, и тут же отдернула, словно гладкие камушки обожгли пальцы.
— Я думал, что подарить той, у которой и так все есть, чтобы она догадалась о моих чувствах. Глупец, — с самоиронией произнес мачо.
— Просто тогда было еще не время. Не наше время, — что-то дрогнуло в груди, я не смогла смолчать. Представив, как небогатый молодой человек скопил денег, чтобы купить подобные серьги, пришел подарить их, скромно положил маленькую коробочку около горы подарков в блестящих обертках, не оставив даже записки с именем. Благородный, безымянный, любящий. Нет, уже не безымянный, я повернула голову, Рус. В это мгновение мужчина тоже повернул голову, наши взгляды встретились.
Весь мир на ладони. Только не совершай ошибку, не говори, что он тебе не нужен.
— А теперь наше время? — с надеждой спросил Руслан. Он ждал ответа, ничего в этом мире не могло быть важнее.
— Я ведь ношу эти серьги, — снова прикоснулась к камушку, словно хотела почувствовать тепло от холодного бриллианта. И словно маленький огонек заискрился в камне, покалывая подушечки пальцев. Отдернула руку. Неожиданно. Фантастически.
— И что это значит? — с придыханием произнес хриплый мужской голос. Он ждал чудо.