Сумеречье. Легенда Сумеречного моря
Шрифт:
– Не знаю, как сейчас, но несколько дней назад она была в доме Тайлеса, – поделилась я. – Тайлес – это некромант, если вам неизвестно.
Судя по тому, как стремительно побледнело лицо леди Шаркэ, о Тайлесе она слышала и знала, какие отношения связывают его с Аэлиной.
– Ты… – голос леди дрогнул, выдавая волнение, но она быстро взяла себя в руки. – Ты с ней говорила?
– Нет, – сказала я правду и не отказала себе в возможности сыронизировать: – Можете ею гордиться, она не снизошла до разговора со мной. Впрочем… сомнительное достижение, учитывая, с кем она живет и кому оказывает
На лице леди Шаркэ не дрогнул ни единый мускул, но не сходящая с него бледность говорила лучше всяких слов. За содействие темным магам, особенно некромантам, в лучшем случае давали пожизненный срок, но чаще все заканчивалось казнью. При всех своих недостатках, такой участи леди Шаркэ своей дочери явно не желала. Хотя, быть может, больше заботилась о своей репутации, на которую Аэлина бросала тень – не удивлюсь, если так оно и было.
Выдержав недолгую паузу, наша гостья спросила:
– Я могу рассчитывать, что, если о Аэлине появятся какие-то новости, вы дадите мне знать?
– Разумеется, – кивнул адмирал. – В том случае, если мы можем рассчитывать на взаимность.
После того, как взаимопонимание в этом вопросе было достигнуто, леди Шаркэ не задерживалась. А следом за ней вознамерился уйти и Эртан, которому неожиданно пришло извещения из корпуса. В водах Сумеречья снова буйствовали потерянные души, причем на этот раз их было настолько много, что, даже объединившись, все наши отряды не могли им противостоять, потому и призывали на помощь ловцов из столицы.
– Я с тобой! – завила категорично, готовая, если понадобится, вцепиться в Эртана руками, ногами и даже зубами, чтобы не сумел от меня отделаться.
К счастью, крайние меры не потребовались. Мне возразили лишь для проформы, после чего капитулировали и вывесили белый флаг. Переодеваться мне было не во что, так как форма осталась в доме Тайлеса, где ее у меня незаметно забрали, выдав несколько платьев, одно из которых сейчас и было на мне. Что ж, по крайней мере, оно удобное и темное, а если накинуть поверх плащ, то можно и вовсе стать незаметной.
Подумав так, я скептично хмыкнула. Незаметной, ага. И вот совершенно никто не догадается, что за особа, скрывающая лицо, ошивается около адмирала!
Я надеялась, что столкнуться с сослуживцами мне не придется. Не сейчас, когда прошло еще слишком мало времени с тех пор, как они узнали, что я обладаю некромантией. Конечно, можно было вовсе никуда не идти и остаться дома, но я понимала, что спокойно бездействовать не смогу. Хотелось делать хоть что-нибудь, помогать в меру своих сил и чувствовать себя полезной.
Прежде чем переместить нас на «Эстрелию», Эртан спросил, сохранилась ли привязка ко мне Дымка. Я честно ответила, что в последние дни он не появлялся, и его присутствие больше не ощущается.
– Разве это не потому, что ты ослабил связь со всеми подчиненными душами? – уточнила я, заметив, как он помрачнел.
Эртан отрицательно качнул головой:
– Я бы никогда не стал лишать тебя такой защиты и способа узнать, где ты находишься. И я тоже его не чувствую. Либо он исчерпал все силы в Скалах Забвения, что вообще-то маловероятно, либо на вашу связь повлиял Тайлес.
Что стало с Дымком в последнем случае, я и представить не могла. За последнее время успела сильно к нему привязаться, и сейчас его отсутствие в большей или меньшей степени ощущалось постоянно, заставляя искренне за него переживать.
Выпускать меня из дома без дополнительной защиты Эртан отказался наотрез. Наполнение магией кольца было процессом небыстрым, поэтому он решил привязать ко мне еще одну из своих подчиненных душ. Это много времени не заняло, и уже буквально через несколько минут я ощущала рядом едва уловимый холодок. В отличие от Дымка, эта потерянная душа оставалась невидима, не принимая никакого подобия материальной формы – как, в общем-то, и положено потерянным и подчиненным душам.
– Вы бы хоть пирога с собой взяли! – голосом сердобольной родительницы посетовала госпожа Явиа.
С улыбкой ответив, что есть нам будет некогда, а если и появится такая возможность, то на корабле есть кок, Эртан призвал очередную подчиненную душу. Появившийся белесый силуэт растянулся, приняв форму дверного проема, и мы одновременно в него шагнули.
Одному Поднебесью известно, как я ощущала поддерживающее прикосновение Эртана. Это длилось всего несколько подернутых белой дымкой секунд, но, чувствуя рядом его присутствие, ощущая его руку на своей талии, я словно находилась в своей личной крепости. Испытывала то, что не могла выразить никакими словами. Переносясь на «Эстрелию», я знала, что делаю шаг в очередную битву, где придется положить много сил, даже если меня попытаются от этого оградить. Но, тем не менее, внутри жила непоколебимая уверенность, что пока Эртан находится рядом, я могу справиться со всем. Нет, не так… мы можем.
Успела поймать его выразительный взгляд, сопровождающийся притаившейся в уголках губ улыбкой, и утонула в обилии внезапно обрушившихся звуков.
Случаи агрессии потерянных душ не только не были редкостью, но в последнее время стали закономерностью. И все же к такому зрелищу, какое открылось моему взору, я оказалась не готова…
«Эстрелия», качаясь на больших волнах, стояла на небольшом расстоянии от покрывающего Сумеречье защитного барьера. Наравне с ней выстроились корабли, принадлежащие нашему корпусу, и часть столичных. На прибытие остальных в ближайшее время рассчитывать не приходилось – получив срочный приказ, они не могли приплыть мгновенно. Даже с использованием специальных дорогостоящих артефактов это требовало не менее пары часов, а с учетом теперешней погоды – и того больше.
По ту сторону барьера находилось столько потерянных душ, что это скопище можно было принять за сплошной туман. И они не просто зависали в воздухе – нет! Остервенело кидались прямо на барьер! Шипели, отскакивали, точно мячики, и снова бросались вперед, даже зная, какая за этим последует боль. От их действий обычно прозрачный барьер стал виден невооруженным глазом. Сейчас он воспринимался как тонкая, отливающая легкими перламутровыми разводами пленка, на которой уже проступали прорехи. В некоторых местах образовались откровенные дыры, через которые особо настырные души умудрялись пролезать и перелетать на эту сторону, где их тут же заарканивали ловцы.