Сумерки человечества

Тимченко Кирилл

– Сюда приводят тех, кто еще не успел обратиться, - закончил я за него, подтверждая свои худшие опасения. Офицер посмотрел на меня измученными глазами и кивнул.

– Жуткое дело, - сказал он, закуривая сигарету трясущимися руками, - а что еще с ними делать? У них же ни единого шанса нет, спасение даже и не предвидится. Мы уже все перепробовали. И резать пытались укушенные места, и антисептиками всякими травить, даже серной кислотой жгли.

Ничего не помогает. Один раз только парня спасти успели. Как раз здесь и произошло. Его мертвяк за ладонь укусил. Представляешь? Вроде уже совсем дохлый, в башку топор кто-то всадил, так он все равно дернулся и укусить успел, когда парень наверх вылезал. Так ему сразу же руку у плеча отхватили,

даже зомби отпустить не успел. Так он не обратился, зараза не успела добраться до мозга. Только еще не факт, что он выживет, рана серьезная и кровь так и не остановилась, когда его увели отсюда. А ведь все же тоже люди. И кричат, и плачут, просят что-то передать. Есть такие, что понимают, что произойдет, кто-то даже благодарит, что мол, не будет землю топтать в таком безбожном виде. А ведь очень многие не хотят верить, что умирают, надеются, что жить будут, что выживут. И на стволы бросаются даже… А потом еще родственники, - он кивнул головой в сторону рыдающей женщины, - особенно, если хорошо человека знают. Тогда совсем крышка, хоть самому стреляйся.

– А в городе, - сказал я слабым голосом, - для укушенных отдельную территорию выделили, чтобы сначала обращались, а уж потом их пристреливают, вроде как легче.

– У нас такое тоже было, - кивнул офицер, бросив окурок и тут же закуривая вторую сигарету, - несколько очень хороших ребят потеряли.

– Как это? – вот такой поворот событий уже был интереснее, это вполне реальный опыт, к которому стоило бы прислушаться.

– Да никак, - резко сказал офицер, так, что даже сигарета изо рта выпала. Ругнувшись, он закурил вторую, - Зомби весь все равно, укушенный человек, или нет. Мы их тоже сначала в барак сажали, да только поняли, что все это только чепуха. Они и на укушенных бросаются. Умер там один и воскрес, а вытащить его не успели. Начал других грызть почем зря. Когда на крики заскочили туда двое наших, он уже успел очень прилично отожраться. Так отъелся, что ему автоматы были как слону дробина. Порвал он охрану, только сильнее стал. Совсем разнесло его – зубы и когти только во все стороны торчали. Сволочи, они сразу же перестраиваются, как только наедаются. Ни спать, ни ждать не надо – бац, и уже такая тварь, что и во сне не приснится. И поумнел сразу – не подстрелишь, бегает как угорелый и сразу в голову бьет – то ли сразу убить, то ли мясо свежее себе оставить, чтобы потом не воскресло.

– И как же вы с ним справились? – спросил я, с трудом вклинившись в речь офицера, совсем углубившегося в воспоминания.

– Как? Да никак… Мы когда БТР подогнали, чтобы из пулемета накрыть, он так сразу и свалил. В сторону города побежал, но наши на дороге его не видели, знает, сволочь, что где дорога, то там люди. А где много людей, там и смерть ему – всех не погрызет. С тех пор мы сразу стреляем – десять человек в обмен на одного мутанта – это слишком большой размен.

– А Театральную не предупреждали? – просил я, с ужасом представив, что может случиться, если такое произойдет на забитой людьми площади. Они и снаружи еле мертвецов отгоняют, а если такой мутант внутри выпрыгнет, он натворит таких дел, что никто и разгрести не сможет.

– Конечно, предупреждали, но там уж они сами пусть думают, - офицер судорожно курил, больше стараясь успокоиться, чем потому что хотелось.

Воспоминания о произошедшем совсем выбили его из колеи, он едва держался от того, чтобы самому не разрыдаться.

Позади заработал пулемет и мы оба сразу обернулись. С вышки в сторону леса пулеметчик забил короткими очередями, стараясь подстрелить троих мертвецов, вылезших из подлеска.

– Слушай, парень, раз уж все равно сюда пришел, а делать нечего, то помоги разобраться? – попросил офицер с надеждой, - а то эти мертвецы уже совсем надоели.

– Часто лезут? – спросил я, снимая с плеча свой автомат. До мертвецов было примерно метров восемьдесят, так что для укорота это предел, да и на таком

расстоянии я в голову вряд ли попаду, но мертвякам ничего не мешает подойти ближе. Тем более, что пулеметчик прекратил стрелять, чтобы не расходовать патроны. Один мертвец уже лежал, но двое еще шли.

Несколько дырок от пуль в теле им совсем не мешали, разве только тот, что чуть подальше, иногда дергался. Отстреленная рука, болтавшаяся на остатках рукава, мешала идти, и он все отмахивался, пытаясь сорвать докучающую часть собственного тела.

– Всего трое, это не очень серьезная проблема, - заметил я между делом, поджидая, пока мертвецы подойдут ближе.

– Всего-то трое, - передразнил офицер, доставая из кобуры свой ТТ, - так они судя ли едва ли не каждые полчаса подходят, только зазеваешься, и уже перед самым носом кусаться лезут. Запах тут для них как с праздничного стола.

Сейчас на старые ТТ переходили очень быстро по двум причинам. Казалось, что на складах их больше, чем патронов, а с другой стороны, что убойность, что и дальнобойность этих пистолетов была больше, чем у того же Макарова. И использовать его можно было не только как оружие последней необходимости, для чего пистолет у офицера обычно и был, а как вполне адекватное наступательное оружие. И мой офицер уже успел вооружиться подобным, еще с советской маркировкой. Говорили, что на такой можно и оптику поставить, но такого я еще не видел.

– А засеки делать не пробовали? – спросил я, сняв автомат с предохранителя. Достаточно переставить и на одиночный режим, автоматический здесь сейчас и даром не нужен, больно сильный расход патронов.

– Что это еще за хрень? – спросил офицер, прицеливаясь. Первый мертвяк уже вошел во вполне простреливаемую зону, и я подумал, что тут вполне могут без меня справиться. Тупой зомби даже и не думал уходить с линии огня, а на таком открытом пространстве стрельба была равносильна учениям на полигоне.

– Такое наши предки использовали, чтобы кочевники могли пройти только там, где будет удобно их перерабатывать на корм волкам. Это вроде как деревья рубить, только не до конца. Их подрезают и заваливают крест накрест, при этом не обстругивают и ветки не обрезают. Если деревья большие, то их даже лошадь не перепрыгнет. А зомби и подавно остановит.

Можно еще их при этом колючкой обмотать, тогда даже мутант завязнуть может.

– Слушай, а это дело, - одобрил офицер, спуская курок. Первый зомби дернулся, но устоял. Пуля попала не в голову, а в шею, что было равносильно промаху. Попал только со второй попытки. Мертвяк словно на стенку натолкнулся, а потом медленно осел, словно не желая верить, что вот уже во второй раз умирает.

Второй зомби, услышав звуки выстрелов, затормозил немного, словно раздумывая, стоит продолжать идти, но времени я уже ему не дал.

Прицелившись, аккуратно прострелил голову, мертвяк свалился навзничь

– Кстати, я не думал, что они на нюх ориентироваться умеют, - сказал я, поставив обратно оружие на предохранитель и почесав затылок прикладом, – мы только на слух ориентировались, больше ничего у них не получалось.

– Учатся, причем очень быстро, - сказал офицер, забивая с обойму новые патроны, - так что ты там про засеки говорил? Такое дело может нам очень многих людей освободить. Надо командованию доложить.

– Это пока без меня, - сказал я, подходя к трупам, чтобы рассмотреть их ближе, - Мне не до того, слишком много людей от меня сейчас зависит.

Зомби, которого пристрелил офицер, оказалась молодая девушка. Хотя пуля т разворотила половину черепа, да и сама смерть оставила значительный след на лице, еще можно было разглядеть черты лица, доказывавшие, что и при жизни девушка была достаточна красива. Застреленный мною зомби был таким же молодым парнем, наверняка с нею знакомый. Оба были одеты легко и свободно, так что, погибли, вероятнее всего еще в самом начале этого кошмара. Выехали на природу, а там их, наверное, кто-нибудь и покусал.