Сумерки
Шрифт:
— Я немного тяжелее, чем рюкзак, — предупредила я.
— Ха, — фыркнул он, и я почти услышала, как он закатывает глаза. Никогда раньше я не видела его в таком приподнятом настроении.
Он испугал меня — внезапно схватил мою руку, прижал ладонь к своему лицу и глубоко вдохнул.
— С каждым разом всё легче и легче, — пробормотал он.
И побежал.
Если бы я никогда не боялась смерти в его присутствии, сравнивать ощущения мне было бы не с чем. Он летел сквозь тёмные, плотные заросли как пуля, как призрак. Не было слышно ни звука, словно ноги его вообще не касались
А потом всё кончилось. Путь, который утром мы преодолели за несколько часов, сейчас потребовал нескольких минут.
— Бодрит, не правда ли? — спросил он высоким, возбуждённым голосом.
Он стоял неподвижно, ожидая, пока я слезу. Я попыталась, но тело не слушалось. Так и висела, обхватив его руками и ногами, а голова очень неприятно кружилась.
— Белла? — спросил он тревожно.
— Наверное, мне надо полежать, — ответила я, ловя ртом воздух.
— О, прости, — он подождал ещё, но я по-прежнему не могла пошевелить ни рукой, ни ногой.
— Кажется, мне нужна помощь, — призналась я.
Он тихо рассмеялся и осторожно ослабил мёртвую хватку моих рук на своей шее. Сопротивляться его железной силе моё тело не смогло. Затем он повернул меня вокруг себя, так что мы оказались лицом к лицу, и побаюкал меня на руках, как ребёнка. Подержал меня ещё немного, а потом опустил на пружинистый папоротник.
— Как ты себя чувствуешь?
Я не очень понимала, чувствую ли я себя вообще.
— Голова кружится.
— Опусти голову между колен, — я попробовала, и это помогло. Я медленно вдыхала и выдыхала, он сидел рядом. Время шло, и, наконец, я почувствовала, что могу поднять голову. В ушах гулко звенело.
— Мне следовало догадаться, что это не лучшая идея, — задумчиво произнёс он.
Я попробовала добавить позитива, но голос прозвучал слабо:
— Нет, было очень интересно.
— Ха! Да ты же бледная, как привидение. Как я.
— Наверное, надо было закрыть глаза.
— Не забудь об этом в следующий раз.
— В следующий раз, — простонала я.
Он рассмеялся, по-прежнему пребывая в прекрасном расположении духа.
— Выпендрёжник, — буркнула я.
— Белла, открой глаза, — тихо сказал он.
Его лицо было совсем рядом с моим. И снова меня ошеломила его красота — роскошь, к которой я никак не могла привыкнуть.
— Я думал, пока бежал… — он сделал паузу.
— Надеюсь, о том, чтобы не врезаться в дерево.
— Глупышка, — хмыкнул он. — Бег — моя вторая натура, тут не о чем думать.
— Выпендрёжник, — снова пробурчала я.
Он улыбнулся.
— Нет, — продолжал он. — Я думал о том, что хочу кое-что попробовать, — и опять обхватил моё лицо обеими руками, а я снова перестала дышать.
Он помедлил в нерешительности — и для этого у него были свои причины.
Не так, как медлит мужчина, собирающийся поцеловать женщину, изучая её реакцию, пытаясь понять, как она это воспримет. Или продлевая мгновения предвкушения, иногда даже более чудесные, чем сам поцелуй.
Эдвард медлил, потому что изучал самого себя, пытаясь понять, насколько это безопасно, насколько он контролирует свои инстинкты.
А потом холодные мраморные губы очень нежно прижались к моим губам.
Но мы оба оказались не готовы к тому, как отреагирую я.
Кровь вскипела в моих жилах и обожгла губы. Я задохнулась, запуталась пальцами в его волосах, притягивая его к себе. Губы раскрылись сами собой, я вдохнула его пьянящий аромат.
И внезапно обнаружила, что прижимаюсь губами к безответному камню. Его руки мягко, но с силой, которой невозможно было сопротивляться, отодвинули моё лицо. Я открыла глаза — на его лице застыло настороженное выражение.
— Уух! — выдохнула я.
— И это ещё слабо сказано.
Его глаза бешено пылали, в неистовом стремлении обуздать себя он стиснул челюсти. Впрочем, все эти гримасы ни на секунду не исказили совершенство его черт. Он держал моё лицо всего в нескольких дюймах от своего, ослепляя меня.
— Должна ли я…? — я попыталась высвободиться, чтобы дать ему немного пространства.
Его руки не позволили мне сдвинуться ни на дюйм.
— Нет, это выносимо. Подожди минутку, пожалуйста, — произнёс он спокойно и вежливо.
Я не отрывала от него глаз, наблюдая, как тает и смягчается выражение возбуждения на его лице.
А потом он проказливо улыбнулся.
— Ну вот, — произнёс он, чрезвычайно довольный собой.
— Выносимо? — спросила я.
Он громко рассмеялся:
— Я сильнее, чем думал. Это приятно сознавать.
— Хотела бы я сказать о себе то же самое. Прости.
— Как никак, ты всего лишь человек.
— Большое спасибо, — кисло отозвалась я.
Он вскочил на ноги — гибкое, почти незаметное движение — и протянул мне руку. Этого жеста я не ожидала, уже привыкнув к тому, что мы избегаем физического контакта. Я ухватилась за ледяную ладонь. Поддержка пригодилась — чувство равновесия ко мне ещё не вернулось.
— Это полуобморочное состояние — результат бега? Или моего эксперимента с поцелуем? — он рассмеялся. Он казался таким беспечным сейчас — ни следа печали на неземном лице. Такого Эдварда я ещё не видела. И я была совершенно без ума от него. Оторвать его от меня — значило причинить мне физическую боль.
— Не уверена. Всё как в тумане, — ответила я, собравшись с силами. — Впрочем, возможно, и то, и другое.
— Может, ты позволишь мне сесть за руль?
— Ты с ума сошёл?
— Я вожу лучше, чем ты, даже на пике формы, — поддразнил он. — У тебя рефлексы намного слабее.
— Уверена, что это так. Но не думаю, что мои нервы или мой пикап это выдержат.
— Пожалуйста, больше доверия, Белла.
Я опустила руку в карман и крепко стиснула ключ. Поджала губы, размышляя, потом покачала головой и ухмыльнулась.